Я – Товарищ Сталин 6 - Андрей Цуцаев

рейха, — произошёл мощный взрыв. Главный сборочный цех полностью разрушен: печи лопнули, конвейеры смяты, краны рухнули. Потери огромные: десятки убитых и раненых среди рабочих, производство остановлено на месяцы. Они выплавляли сталь для танков, и теперь вся цепочка поставок для их армии нарушена. Слухи о диверсии уже ползут по заводу: рабочие шепчутся о доносчиках, о странных ящиках на складе. Гестапо уже на месте, допрашивает всех — от мастеров до новичков. Берлин в панике: это удар по их военной мощи, особенно с учётом слухов об Испании и поддержке Франко.

Сергей откинулся в кресле, его глаза сузились. Взрыв на Круппе — это был шедевр, если судить по описанию. Он представил хаос: рёв пламени, рушащиеся балки. Завод Круппа был сердцем немецкой индустрии, и такой удар мог задержать их перевооружение на критические месяцы. Сергей улыбнулся уголком рта, затянувшись трубкой.

— Отлично сработано, — сказал он, похлопав ладонью по столу. — Это ослабит их. Гитлеру придётся тратить ресурсы на восстановление, а не на новые авантюры.

Судоплатов поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то необычное — смесь тревоги и осторожности. Он помедлил, перебирая страницы в папке, словно подбирая слова.

— В том-то и дело, товарищ Сталин, что это не наших рук дело. Ни в Германии, ни в Испании.

Сергей замер, рука с трубкой остановилась на полпути ко рту. Он уставился на Судоплатова, его брови сдвинулись, а в глазах вспыхнуло удивление. Он положил трубку на стол, наклонился вперёд, опираясь локтями на стол.

— Что значит «не наших»? — спросил он резко. — Объясните.

Судоплатов закрыл папку, сложил руки на столе и начал излагать чётко и по делу, но с деталями, которые делали картину полной.

— Наши агенты в Руре — надёжные, внедрённые ещё в прошлом году, — докладывают, что взрыв был слишком профессиональным. Не авария, как пытаются представить в Берлине. Но наши люди не получали приказа на такую операцию. Ни один из наших контактов не был задействован. Кто-то другой проник на завод, заложил заряды в ключевых точках — печи, склады с химикатами, возможно, даже в химическом цехе. И сделал это так, что гестапо теперь роет под всех, включая своих. Кто-то хотел не просто задержать производство, а нанести удар по морали рейха.

Сергей молчал, переваривая информацию. Его разум работал на пределе: кто мог это сделать? Британцы? Они сильны в разведке, но взрыв на немецком заводе — это акт войны, а Лондон слишком осторожен. Французы? У них свои проблемы с Германией, но их разведка не так эффективна. Американцы? Нет, они изоляционисты. Или внутренние враги — коммунисты в Германии, социалисты? Но без поддержки извне такой масштаб невозможен. Он потёр подбородок, глядя в окно, где солнце играло на куполах соборов.

— А Испания? — спросил он, возвращаясь к разговору. — Вы и её упомянули.

Судоплатов кивнул, открыв папку на другой странице. Там были телеграммы, шифрованные донесения — всё свежее, датированное вчерашним днём.

— Генерал Хосе Санхурхо погиб в автокатастрофе в Сьерра-де-Гуадаррама. Он ехал из Памплоны в Бургос на встречу с Франко. Машина сорвалась в пропасть. С ним были охранник и водитель. Все трое мертвы. Официально — авария: плохая дорога, ошибка водителя. Но наши источники в националистах докладывают детали: тормоза отказали на спуске. Говорят, что тормозные шланги были перерезаны. Саботаж, чистой воды. Санхурхо был ключевой фигурой в заговоре против республики: ветеран, лидер националистов, он мог объединить Мола, Кейпо де Льяно и даже Франко. Без него восстание ослаблено: Франко теперь может взять лидерство, но с задержкой. Республиканцы в Мадриде ликуют втихую, но это не они. Наши агенты в Барселоне и Мадриде подтверждают: анархисты и социалисты не планировали ничего подобного. Мы сами рассматривали устранение Санхурхо, но через отравление или засаду и не сейчас — минимум через месяц.

Сергей встал, прошёлся по кабинету. Удивление переросло в беспокойство: два удара в разных странах, оба против фашистских сил, оба профессиональные, и ни один не от ОГПУ. Это меняло расклад. Если кто-то действует параллельно, то кто? Союзник или враг? Он остановился у карты Европы на стене, провёл пальцем по Германии и Испании.

— Кто это сделал? — спросил он, поворачиваясь к Судоплатову. — У вас есть версии?

Судоплатов покачал головой, его лицо осталось бесстрастным, но в глазах мелькнула тень неуверенности — редкое для него проявление.

— Пока неизвестно, товарищ Сталин. Мы проверяем все нити: перехваты из Берлина, агенты в Лондоне, контакты в Париже. В Германии взрыв мог быть работой польской разведки — они ненавидят Гитлера, и у них есть внедрённые в Руре. Или чехи — Прага боится их. Но масштаб… Это требует ресурсов, как у большой державы. В Испании — возможно, британцы или французы, чтобы предотвратить гражданскую войну и сохранить республику. Леон Блюм в Париже симпатизирует левым в Мадриде. Или даже американские синдикаты — есть слухи о частных интересах в Испании. Но ничего конкретного. Наши люди работают: в Берлине усилили слежку за гестапо, в Мадриде — за националистами. Если это новая сила, мы её вычислим. Но это тревожно: кто-то играет в нашу игру, но по своим правилам.

Сергей вернулся к столу, сел, задумчиво постукивая пальцами по дереву.

— Усилить разведку, — приказал он наконец. — Проверить всех: британцев, французов, поляков. Если это союзник — найти контакт. Если враг — надо знать, кто он. И держите меня в курсе. Это может быть шансом для нас или, наоборот, угрозой, но мы не позволим кому-то диктовать правила.

Судоплатов кивнул, встал, забрал папку.

— Будет сделано, товарищ Сталин.

Он вышел, и кабинет снова погрузился в тишину. Сергей подошёл к окну, глядя на солнечную Москву. Погода была отличной, но в душе бушевала буря. Кто-то вмешивался в европейские дела не меньше, чем он сам, и это меняло всё. Он должен был узнать правду — ради страны и ради будущего, которое он пытался переписать.