Инженер Петра Великого 7 - Виктор Гросов

очередного воеводы, я осознавал, что рядом со мной рождался мой самый могущественный и, возможно, самый непредсказуемый союзник.

Наконец, после долгого и изнурительного пути, на горизонте показались золотые шпили Санкт-Петербурга. А город быстро строится. Въезжая в столицу, я будто попадал в другой мир. После пыльных дорог и деревянных городков строгие линии проспектов казались декорациями к грандиозному спектаклю. Город кипел своей, неведомой мне жизнью.

У дворца нас встречала шумная, суетливая придворная толпа. Они окружили Екатерину, наперебой выражая радость и преданность, пока я стоял в сторонке, наблюдая за этой сценой.

Перед уходом в свои покои Екатерина отыскала меня взглядом в толпе. Придворные почтительно расступились, когда она подошла.

— Петр Алексеич, — ее голос, в отличие от голосов ее окружения, звучал искренне и тепло. — То, что вы сделали, я не забуду никогда. Мои двери для вас открыты. Знайте, вы всегда можете рассчитывать на мое благоволение. Всегда.

Даже так — больше чем благодарность. На глазах у всей элиты она публично вручила мне карт-бланш. Обещание могущественного союзника. Может врагов поуменьшится, или наоборот. Ох уж эти царственные особы — не поймешь, помогли они тебе или нет.

Я склонил голову.

— Служу Империи, Ваше Величество.

Проводив ее, я не поехал ни в Инженерную Канцелярию, ни в Адмиралтейство, ни к Брюсу. Я кожей чувствовал, что меня там ждет. Там будет сплошная бюрократия. В этих бумагах можно утонуть на месяц. Вся эта мышиная возня казалась мелкой и несущественной рядом со шпилем Адмиралтейства, напоминая, что приказы не строят дирижаблей.

Мой главный фронт — в Игнатовском, среди дымящих труб и грохота молотов. Только там можно выковать настоящий, весомый ответ на все угрозы, нависшие над Империей. Все остальное — лишь следствие.

Отдав короткий приказ вознице, я откинулся на подушки. Свой долг я выполнил: пережил ад, вернул императрицу и обрел в ее лице союзника. Теперь пора было заняться тем, что имело реальное значение.

Карета, развернувшись, покатила прочь от дворцовой роскоши, на восток, по знакомой дороге — в Игнатовское.

— Да уж, съездил в отпуск, — буркнул я.

Глава 21

Чавкающее хлюпанье грязи под колесами стихло. Тишина после недель бесконечной дороги, грохота боя и звона в контуженой голове оглушала. В полумраке трофейной кареты я не двигался, просто смотрел в мутное стекло на знакомые, строгие очертания моего дома, на высокие трубы цехов, из которых тянулись к серому апрельскому небу мирные струйки дыма. Дом. Я все-таки вернулся.

На крыльцо высыпала вся моя команда. Неполная сотня Глебова уже дала знать, что домой вернулся хозяин. Даже отсюда, через двор, я видел застывшие фигуры, вглядывающиеся в незнакомую богатую карету. Ждали.

Когда дверца отворилась, я выбрался наружу. Заставив себя выпрямить спину, сделал шаг, потом второй. На исхудавших плечах мешком висел новый мундир, наскоро выданный в полевой ставке Государя, и лишь тяжелый, шитый золотом генеральский шарф придавал фигуре хоть какую-то основательность. Я и сам представлял собой сплошную нелепицу: триумфатор в плохо подогнанной форме, победитель, вернувшийся без своей главной машины, механического зверя, останки которого остались ржаветь где-то в бескрайней молдавской степи (наверняка все железо растащили уже).

Они смотрели на меня во все глаза. Первым, разумеется, не выдержал Андрей Нартов. Проигнорировав и золото на моих плечах, и новые шрамы на лице, он вышел вперед. Его внимательный взгляд сканировал меня.

— Паропровод? — без всяких предисловий, прозвучал его голос. — Или ходовая? Что именно отказало в машине, Петр Алексеевич?

Я криво усмехнулся. Вот он, мой гениальный механик. Пока вся Империя будет обсуждать победу и потери, его волнует причина отказа сложного механизма. Однако тут он осекся, вгляделся в мое лицо и добавил уже совсем другим, тихим тоном:

— Мы уж не чаяли вас увидеть… Живы, и слава Богу.

Я перевел взгляд на двух других. У входа в усадьбу вместе стояли Изабелла и царевич Алексей. Заметив меня, Изабелла сделала едва заметный, непроизвольный шаг вперед, и на ее лице на долю секунды мелькнуло плохо скрываемое облегчение, прежде чем она вновь взяла себя в руки. Алексей же изменился до неузнаваемости — передо мной стоял младший партнер, а не ученик. Подойдя ближе, он чуть помедлил и положил руку мне на плечо.

— С возвращением, наставник.

— Рад тебя видеть, Алексей Петрович, — хмыкнул я в ответ на радостную улыбку царевича, — Машина выполнила свою задачу и была с честью похоронена, — произнес я достаточно громко, чтобы пресечь дальнейшие расспросы. — Общий сбор в главном зале. Через час. Мне нужно привести себя в порядок.

Я направился к дому. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, а я заставлял себя идти не хромая. Генерал-майор не имеет права показывать слабость, даже если внутри у него все разваливается на части.

В моих покоях царил идеальный порядок: чистая постель, графин с водой на столе, вычищенный старый мундир на спинке стула. Все здесь дышало незримой заботой Любавы. Стоило опуститься на стул и закрыть глаза, как реальность схлопнулась.

Вместо мирного треска поленьев в камине — оглушительный рев объемного взрыва в ущелье. Воздух пропитал тошнотворный, въевшийся, казалось, в самую кожу смрад горелого мяса. Память, выжигая все остальное, подсовывала один-единственный образ: лицо молодого янычара с широко раскрытыми от ужаса глазами за мгновение до того, как его поглотила стена огня. Этот немой, застывший крик до сих пор звенел в ушах, стоило наступить тишине. Следом — следующий кадр с падением почти сгоревшего монгольфьера. Жуть просто, а не отпуск.

Я резко открыл глаза. Сердце билось учащенно. Вскочив, я метнулся к умывальнику и плеснул в лицо ледяной водой. В медном тазу отразилось осунувшееся лицо с безумным блеском в глазах. Не хватало мне еще «вьетнамских» флэшбеков.

Сознание обожгла спасительная мысль. Чтобы не сойти с ума и чтобы этот ад не сжирал меня изнутри нужно дело, задача титанического, немыслимого масштаба. Проект, который заполнит собой все, вытеснит воспоминания, станет моим единственным спасением. Он был нужен мне.

Через час я вошел в главный зал усадьбы, который давно уже не являющийся местом для приемов — это штаб, конструкторское бюро и сердце Игнатовского. За большим дубовым столом сидела моя команда: Нартов — перед ним стопка донесений из Ясс с моими торопливыми эскизами, в том числе и «Катрины»; Изабелла — с аккуратными выкладками по ресурсам; Алексей, занявший место полноправного участника совещания. Поодаль, у камина, расположились де