Кровавая весна 91-го - Алексей Шумилов

внимательностью, умением наблюдать и легко перенимать необходимые навыки. Несколько лет работы техником освещения в театре, общение с актерами, наблюдение за репетициями не прошли бесследно. Он научился разыгрывать эмоции, мастерски перевоплощаться в забулдыгу, готового продать душу за вожделенную чекушку или его антипод — аристократа с врожденной интеллигентностью манер и высокомерным выражением лица. Убийца был уверен: он с легкостью мог сыграть сгорающего от ревности Отелло, пылкого Ромео, влюбленного Квазимоду гораздо лучше многих профессионалов. Театральный реквизит, выкупленный по случаю, у старого спившегося актера, позволял ему перевоплощаться в любой образ, а лекарства, приобретенные в клинике у медсестер, в бытность подсобником, дурманить сознание жертв, которых не хотелось убивать сразу. У него было много масок и личностей, созданных, чтобы возвыситься над стадом, стать умелым манипулятором, жонглирующим эмоциями и умело направляющим агрессию толпы.

Он получал наслаждение, наблюдая со стороны за реакцией народа, отслеживая действия милиции, тщательно продумывая ответные ходы. Воспринимал, это как шахматы — противостояние, показывающее всю гениальность его гроссмейстерских замыслов, неуязвимость перед этими суетящимися мелкими человеками, тщетно пытающихся поймать страшного неуловимого убийцу — существо высшего порядка.

Убийца нес миссию — избавлял мир от этих сосудов скверны и похоти, именуемых женщинами, делая его чище. Он хорошо помнил свою первую попытку уединиться с сельской девушкой. Тогда он был совсем юным и Анька, застав его перекидывающим сено в сарае, прижала своей большой грудью и начала медленно раздевать. Она не смогла его возбудить, страсть сменилась разочарованием, а потом насмешками и оскорблениями. Когда девушка звонко смеялась, называя его импотентом, зверь, загнанный в потаенные уголки души, вылез наружу.

Мощный удар ладонью сшиб Анну как кеглю. Повинуясь внезапной вспышке ярости, он сомкнул скрюченные пальцы на белоснежной шее, наблюдая, как сереет лицо и из глаз жертвы медленно уходит жизнь. Хрустнули переломанные позвонки, убийца ощутил, как обмякло и расслабилось напряженное тело, и горячая волна возбуждения накрыла его, заставив затрястись в экстазе. Робкий и незаметный сельский паренек умер, и родилась новая личность — опасный хищник, начавший убивать…

Аньку он забросал сеном и спрятал в углу сарая, а глубокой ночью утопил в болоте около леса, для верности нацепив на шею веревку с тяжелой железкой, найденной у бывшей станции МТС…

Сейчас убийца, спрятавшись за черной кроной дерева, на лесистом холме, наблюдал в бинокль за двумя местными милиционерами, что-то ищущими на дороге, чуть в стороне, где было найдено тело последней жертвы. Появившаяся со станции компания подростков заставила его вздрогнуть.

— Не может быть, — ошеломленно прошептал убийца и опять глянул в бинокль.

Никаких сомнений не оставалось. Впереди вместе с белокурой девушкой шел тот самый шустрый паренек, помешавший разъяренной толпе устроить беспорядки у райотдела…

Глава 24

Народу на вокзале было немного. На одной скамейке сидела пожилая пара, дедок в стареньком распахнутом пальтишке из-под которого виднелся ворот серого кургузого пиджачка, бабушка — божий одуванчик, в пуховом платке и бесформенной куртке. На другой — несколько выпивших мужиков маргинального вида. Чуть дальше нервно прохаживалась мамаша с дочерью лет пяти и сыном-подростком. По асфальтовой площадке станции неторопливо шагал наряд ППС, окидывая безразличными взглядами присутствующих.

— Еду, деньги не забыли? — уточнил Максимов.

— Конечно, — кивнул Рудик, и показал глазами на сумку, висящую на плече. — Там бутерброды на всякий случай, фляга с водой, пряники, фонарики на всякий случай взяли, спички, ещё кое-что. Пятерка у меня в кармане лежит вместе с мелочью. Перекусить и на обратную дорогу хватит.

— Остальное тоже захватили? — многозначительно поинтересовался Андрей.

— Конечно, — подтвердил Вадик, сразу поняв о чем вопрос. — Я гаечный ключ взял, с сумки секунду достать, Рудик пару гвоздей-соток.

— Складной нож, — ответил Русин на невысказанный вопрос, — С пилкой, штопором и прочими наворотами. Батя из Москвы привез, как раз для таких походов.

— Отлично, — одобрил Максимов. — Холодным оружием не является, всегда можно сказать, инструменты и гвозди захватили знакомому передать и забыли. А у тебя, Серега?

— Свинчатка, — коротко ответил Цыганков. — Самое то. Бить в боксе научили, а она удар хорошо утяжеляет. В крайнем случае, всегда бросить в рожу можно, мало не покажется.

— А ты сам с чем? — улыбнулся Вернер.

— Есть кое-что, — усмехнулся Андрей. В правом кармане лежала связка ключей, один из них для нижнего замка был достаточно большим и мог использоваться для самообороны. В другом — обычные ножницы. Отличный вариант для колющих ударов. При раскрытии можно сжать выдвинутым вперед средним пальцами, превращая в страшное оружие из двух раскрытых лезвий.

— Ребята, пойдемте уже, к кассам. Электричка на Митяевку через пятнадцать минут придет, а мы ещё билеты не купили, — напомнила Лера.

За стеклом скучала толстая сонная кассирша, немного оживившаяся, когда компания молодежи подошла к окошку.

— Нам пять билетов на электричку, 15:20 до Митяевки, — попросил Максимов.

— Четыре рубля, — буркнула толстуха.

Андрей собрал деньги, заменил мелочь тремя мятыми рублями и двумя пятидесятикопеечными монетами, всунул их в окошко.

Через пять минут, получил билеты.

— Спасибо, — поблагодарил кассиршу

— Пожалуйста, — вежливо ответила тетка. Лицо толстухи опять стало скучным, а глаза сонными.

Когда они вышли из касс, электричка уже подъезжала на перрон.

В вагоне почти никого не было. У входа сидела одинокая старушка в вязаной шапочке, недалеко от неё угрюмый мужчина в бушлате, пялившийся в окно. Максимов с друзьями устроились в другом конце вагона, рассевшись на двух деревянных скамейках-сиденьях. Рядом с Андреем, устроились Вернеры. Русин, Серега, Вадик сели напротив.

Электричка тронулась, набирая ход. Колеса грохотали и лязгали всё громче. Максимов немного подождал, когда поезд разгонится, аккуратно оглянулся, убедившись, что соседи в другом конце вагона ничего не услышат, наклонился к ребятам:

— Так, давайте ещё раз разберемся с планом на сегодня. Сперва аккуратно со стороны смотрим место убийства последней девочки. Оно, насколько я понял, рядом со станцией.

— Немного в стороне от дороги, ведущей к Митяевке, — деловито сообщил Вадик. — Дима предкам так сказал. Точнее, сам понимаешь, узнать не мог, они бы насторожились

— Понимаю, — кивнул Андрей и продолжил. — Если там милиция, проходим мимо. Ищем заброшенный дом в Строгово, о котором упоминала Наташа. Позволят обстоятельства, и вокруг не будет наблюдаться любопытных глаз, осмотрим его, хотя лично я подозреваю, что ничего особого мы там не найдем. Если обнаруживаем что-то интересное, в сыщиков дальше не играем, слишком опасно, сразу сообщаем Диме. Да и в любом случае делимся с ним сведениями. Согласны?

— Я тоже считаю это правильно, — поддержал Вадик. — Не нужно Шерлок Холмсов из себя строить. Менты разберутся.

Сережа и Русин кивнули.

— Да, — чуть помедлив, согласился Рудик. — Так, наверно, будет лучше.