Вперед в прошлое – 7 - Денис Ратманов

пытаясь вспомнить, что конкретно пообещал Владу. Это парень. Который недавно откинулся, и у него даже вещей нет. От моего предложения он отказался, а на следующий день пришел в больницу узнать, что с дедом.

Тот самый случай, когда человек сел в тюрьму, можно сказать, в Союзе, когда цены были стабильными, а вышел в самый разгар беспредела. Голый и босой, он потыкался в спины, понял, что ничего не понимает в стремительно меняющемся мире, и решил прибиться туда, где звали. Не работа мечты, но хоть что-то. И если его прогнать сейчас — пропадет ведь.

Воцарившееся молчание Влад расценил по-своему.

— Что ж, понятно: свято место пусто не бывает, я слишком долго рожал решение…

— Погоди, Влад, я просто сплю. Твой звонок поднял меня с кровати, — проговорил я, сложил все плюсы и минусы, понял, что Влад как нельзя кстати. — Сейчас товара нет. В Москве все зыбко и непонятно, вот я его и не заказывал. Закажу сегодня. Придет он послезавтра. Давай встретимся послезавтра в десять двадцать на Казанском вокзале у выхода из подземного перехода на перрон, где посадка на поезда дальнего следования. Там напротив — вторая-третья платформы. Понял, что за место?

— Давай, — без раздумий ответил он.

Я обозначил фронт работ:

— Нужно будет забрать груз, часть доставить на склад в Перово, потом оборудовать место возле метро и начать торговлю. Зарплата — две тысячи рублей в день, на руки по окончании рабочего дня. Сразу предупреждаю: будут производиться контрольные закупки, менять цену запрещается. Если на тебя поступят жалобы… сам понимаешь.

Донесся смешок. Видимо, Владу казалось забавным, что пацан выкатывает ему целый список условий.

— По рукам!

— Послезавтра, шестого октября, десять двадцать утра, — напомнил я. — До встречи!

Однако, внезапно. Уже и забыл про этого парня с мутным прошлым. Слишком велик риск, что рано или поздно он поддастся соблазну и сбежит вместе с выручкой. Но, с другой стороны, двадцать тысяч — не такие уж великие деньги, можно и рискнуть — помощь-то мне сейчас нужна как никогда, а потом, если хорошо себя проявит, Влад останется продавцом на постоянку. Эта случайная встреча может обернуться выгодным сотрудничеством, все зависит от наличия у парня мозгов и способности смотреть наперед.

Только я собрался набирать бабушку, как из спальни грянуло:

— Дорогие сограждане!

По гнусавым ноткам и фрикативному «г» узнавался отец российской демократии. Ельцин собирается толкнуть речь! Вряд ли это надолго, а звонок бабушке может и подождать минут десять.

На цыпочках я вошел в спальню. Дед похрапывал, полусидя на диване. Было девять утра, президент обращался к народу, держа шпаргалку о трех листах. Покосившись на деда, я убавил звук — не хватало, чтобы дед в порыве ярости разбил телевизор.

— Я обращаюсь к вам в трудную минуту. В столице России гремят выстрелы и льется кровь. — Ельцин пытался имитировать Левитановские интонации, но, мягко говоря, недотягивал, шепелявил и заговаривался.

— Свезенные со всей страны боевики, подстрекаемые руководством Белого дома…

Ну неужели так сложно научить его говорить? Я бы от стыда издох, если бы так изъяснялся, когда на меня вся страна смотрит. Куча же методик есть, которые и дикцию прокачивают, и даже от заикания избавляют.

— Сеют смерть и разрушения. — Ельцин уткнулся в листок и прочитал: — Знаю, что для многих из вас эта ночь была бессонной. Знаю, что вы все поняли. Эта тревожная и трагическая ночь многому научила нас. Мы не готовились к войне, мы думали, что можно договориться сохранить мир в столице. Те, кто пошел против мирного города и развязал кровавую бойню — преступники.

И кто же, артикль, ее развязал? Кто дал команду стрелять по Белому дому и собравшимся демонстрантам?

— Но это не только преступление отдельных бандитов и погромщиков. То, что происходило и сейчас происходит в Москве — заранее спланированный вооруженный мятеж.

Ага, попытка отстоять законность теперь называется мятежом.

— Он организован коммунистическими реваншистами, фашистскими главарями, частью бывших депутатов и представителей Советов. Под видом переговоров они копили силы, собирали бандитские отряды из наемников, привыкшие к убийствам и произволу.

Горбачев хоть фигура и спорная, хоть говорить умел.

— Ничтожная кучка политиканов попыталась с помощью оружия навязать свою волю всей стране. Средства, которыми они хотели управлять Россией, показаны всему миру. Это циничная ложь, подкуп, булыжники, заточённые железные прутья, автоматы и пулеметы. Те, кто размахивает красными флагами, вновь обагрил Россию кровью. Они надеялись на внезапность, что их наглость и беспримерная жестокость посеют страх и растерянность. Они надеялись, что военнослужащие останутся в стороне и будут спокойно смотреть, как расправляются с безоружными москвичами, как уновь устанавливают кровавую диктатуру в нашей стране.

На этом моменте захотелось выключить телик. Правильно было бы сказать: «Что военные останутся в стороне и не смогут расстреливать безоружных москвичей» — но что имеем, то имеем. Дальше пошел полный трэш, но я терпел и слушал:

— Они надеялись на то, что граждане России поверят в их ложь, они надеялись на скорую победу. Они просчитались, и народ проклянет преступников!

Ельцин сделал зверское лицо, насколько смог, и попытался прожечь взглядом экран, но в глазах не было огня, там плескалась гниль.

— Им и тем, кто отдавал им приказ, нет прощения, потому что они подняли руку на мирных людей, — взгляд в листок, — на Москву. На Россию. На детей. Женщин и стариков.

Если есть живое свидетельство понятию «наглая ложь», то вот оно. И ведь те, кто не в эпицентре событий, поверят! Белый дом так и не получил эфира, они были отрезаны от народа.

— Вооруженный мятеж обречен. Чтобы восстановить порядок, спокойствие и мир, в Москву входят войска. — Он поменял листки местами и продолжил зачитывать, уже не пытаясь изображать эмоциональный накал: — Их задача — освобождение и разблокирование объектов, захваченных преступными элементами, разоружение незаконных вооруженных формирований. Я прошу вас, уважаемые москвичи, морально поддержать боевой дух российских офицеров, это наша народная армия и милиция. И сегодня у них одна задача: защитить