Сирийский рубеж 4 - Михаил Дорин

на завтра. Сейчас погодные условия неустойчивые, — заметил я.

Махлуф вновь ухмыльнулся и продолжил ставить задачи. Но я намерен был дождаться ответа.

— Я настаиваю на принятии во внимание погоды, — громче сказал я.

— Клюковкин, отставить! — шикнул на меня Каргин.

— Вы меня перебиваете, майор. С погодой разберитесь сами… — начал говорить Махлуф, но я его перебил.

Ну такое стерпеть уже я не мог. Давно мне так не указывали.

— Я выполняю приказы своего командования, господин генерал. Мы либо обсуждаем авиационную поддержку как положено, либо ни один лётчик моей эскадрильи не поднимется в воздух.

И только после этого в зале воцарилась тишина. Кто-то даже отвлёкся от обсуждения будущих наград. Генерал Махлуф повернулся ко мне и подошёл ближе, нависая надо мной своей огромной фигурой.

— Клюковкин, отставить перечить. Вы что такое устроили⁈ — возмутился Каргин.

— Предварительный прогноз на завтра — видимость 1–2 километра, а нижний край облачности около 100 метров. Для работы авиации — это очень сложные условия.

— Майор Клюковкин прав. Это стоит обсудить, — сказал Махлуф, цокнув языком.

Когда совещание закончилось, я не стал задерживаться в зале управления. За мной пошёл и Дима Батыров.

— Саня, ну ты чего устроил⁈ — усмехнулся он, останавливая меня за плечо в коридоре перед выходом на поверхность.

— Сказал, как есть. С такой подготовкой они наломают дров. Убивать свой личный состав мне не улыбается совсем, — ответил я.

Батыров задумался.

— Я тоже вижу, что план ненадёжный, но это их война.

Глава 3

Мы с Батыровым шли молча в направлении здания высотного снаряжения. Серая облачность уже скрыла и звёзды, и яркую луну, которая хоть немного, но освещала окрестности базы. Воздух постепенно стал наполняться запахом дождя, а ветер менял направление с завидным постоянством.

— Определился с кем полетишь? — спросил у меня Димон, шоркая обувью по бетонной дорожке.

— Нет ещё. У меня почти все слётаны.

— Ну, возьми самого подготовленного. Тебе же будет проще.

— Не-а. Так не делается. Экипажи все уже сработались. Разрывать их — значит показать ребятам, что я им не доверяю. А я им всецело доверяю.

Батыров остановился и притормозил меня за рукав.

— Саша, погода будет плохая. Сопротивление противника жесточайшее. А ты собираешься доверить выполнение задачи совсем ещё неопытным экипажам.

Я повернулся к Батырову и уловил его эмоции. В свете фонаря его лицо выглядело слегка испуганным. Я одёрнул руку Димона от рукава. Откидывать её не собирался, а только крепко пожал.

— Ты вспомни меня и себя. Какие нам с тобой задачи поручали в Афгане? Как и всем. Потому что нам доверяли. А может, ты мне не веришь, дружище? — спросил я, прищурившись и улыбнувшись.

— Тебе я верю, как себе. Просто у меня уверенность не во всех есть. Вы же и меня будете прикрывать, если вдруг поднимут по тревоге.

Батыров завтра, 31 декабря, будет дежурить в экипаже ПСО, а с ним ещё и смешанная пара Ми-28 и Ми-24. Саму высадку будут выполнять сирийские вертолёты. С их командирами мы уже всё обсудили в зале боевого управления на командном пункте. Теперь осталось поставить задачу моим лётчикам.

В жилой комнате все ждали нашего прихода и готовились выслушать порядок действий на завтра. Пока все собирались на традиционный вечерний «курултай», я ещё раз обвёл комнату взглядом.

Внутренне убранство «не фонтан», но и мы не на отдыхе.

Вдоль стен плотно выставлены двухъярусные кровати, которые своим скрипом могут всю Сирийскую пустыню перебудить. На всех у нас два больших шкафа, куда поместились только съестные и питьевые запасы. Два ящика с личным оружием, которые почему-то постоянно открыты.

— Вы бы их хоть на ночь закрывали, — возмущался один из бортовых техников, когда один из лётчиков неаккуратно положил автомат и не защёлкнул замок.

— Да кому они нужны? И так сил нет на лишние телодвижения, — махнул рукой молодой парень.

— А так даже быстрее получать оружие выходит. Как пить дать, кто-нибудь да потерял бы ключи, — посмеялся другой старлей.

За окнами гудел ветер, от которого слегка дрожали стёкла. Мне же нужно было определить, кто со мной завтра полетит на задачу.

— Заварзин? — позвал я того самого лейтенанта, который не закрыл за собой ящик с оружием

— Я, товарищ командир, — отозвался он.

Я подозвал его к себе, поманив жестом.

Пока я раскладывал карту на столе в центре комнаты, все быстро поднимались с кроватей и садились вокруг.

Заварзин поправлял форму и не торопился подойти ко мне.

— Да иди уже сюда. Не на строевой же смотр я тебя зову, — поторопил я паренька.

— Так точно.

Заварзин подошёл ко мне, и я быстро окинул его оценивающим взглядом.

— Максим Павлович, верно лейтенант? — уточнил я имя и отчество Заварзина.

— Да, товарищ командир.

— Твой командир экипажа в госпитале? — спросил я.

— Да. Он уже две недели там. Что-то не так с… желудком.

В этот момент Рашид Ибрагимов с трудом сдержал смех. Мне было известно, что с пищеварением у командира вертолёта Заварзина всё хорошо. Там… с другим местом проблемы.

— Ну-ну, пускай будет с желудком. Приедет, я ему диету назначу, — ответил я и показал Заварзину подойти к карте.

— Хорошо. Завтра на прикрытие полетишь со мной.

Заварзин выпрямился и широко улыбнулся.

— Да… есть… согласен, товарищ командир, — заволновался Максим, но улыбаться продолжил.

— Так, Максут, успокоился. Ты чё такой весёлый⁈

— Ну так с вами лечу. А это… ну мне рассказали, что с вами всегда интересно.

Я призадумался. Постоянные «жопные» ситуации, которые со мной и Кешей случались, теперь ещё и вызывают непомерный интерес у молодых лётчиков.

— Пускай так. Маршрут следующий, — показал я на карте нанесённые поворотные пункты.

Заварзин быстро «срисовал» маршрут и пошёл на своё место.

Когда все собрались, я ещё раз обвёл всех взглядом.

Никто не ёрзал, не кашлял. Все сидели в плотном полукольце — в руках наколенные планшеты, а перед каждым лежали тетради подготовки к полётам. Взгляд у ребят цепкий, сосредоточенный.

— Задача простая, как «дважды два». Шесть сирийских Ми‑8 с десантными группами на борту должны произвести высадку на северо-западе Пальмиры. Наша работа — прикрытие.

Я ткнул пальцем в карту, показывая расчётный маршрут и место высадки.

— Мы идём двумя парами. Первая