Ревизор: возвращение в СССР 32 - Серж Винтеркей

откровенно разочарованным видом. Мы встали тесным кругом, кто хотел, тут же закурил…

— Ну, и что ты обо всём этом думаешь? — спросил меня Ильдар.

— Пока состава преступления, кроме клеветы, я здесь не вижу, — прикинул я. — Начальница отдела кадров не зря про сроки пропущенные упоминала. Я в современном трудовом законодательстве не очень разбираюсь, но думаю, что закон окажется на стороне завода.

— И что, ничего нельзя сделать? — спросил Черкашин.

— Тут юрист грамотный нужен, — пожал я плечами. — Есть шанс найти какие-то процессуальные нарушения, может быть, акт об опьянении составлен неправильно… Но это только специалист определит. Я специально не стал больше ни о чём говорить там, наверху, чтобы они не подчистили всё, что можно. Запишите мой телефон. Я проконсультируюсь за сегодня-завтра…

— Ой, спасибо! — обрадовался Черкашин и проводил нас до машины.

— А что касается этого рейда, — произнёс я, когда мы уже с Ильдаром и парнями ехали в сторону метро, — тут куча ошибок, совершённых множеством лиц. Но сенсации никакой тут нет. Есть халатность, равнодушие, бестолковость, беспомощность… Но этого добра везде полно, этим никого не удивишь. Даже не знаю, о чём тут писать?.. О кознях уволенного уже мастера? Вот если бы он еще работал сейчас… Но тогда так легко бы было не доказать правоту работника…

— Я так и не понял, — первый раз за весь рейд подал голос Булатов. — Его что, уволили по статье, а он молча взял трудовую и пошёл?

— Такая статья в стране у каждого десятого в трудовой имеется, — усмехнулся я. — Тем более, он рассчитывал, что у него достаточно хорошо представлен раздел трудовой о поощрениях и награждениях.

— Если бы ему дали на заводе нормальную характеристику, работал бы давно мужик и никого не дёргал, — добавил Ильдар.

— Да не могли они ему дать нормальную характеристику, уволив по статье, — заметил я. — Замкнутый круг… Ему само увольнение по статье оспаривать надо было, пока сроки позволяли.

— Короче, он сам дурак, да? — спросил Ираклий.

— Да там все хороши! — ответил я.

— Как это всё сложно… Статьи, увольнения, сроки, — недовольно проворчал Лёха.

— Ну, ты же не юрист, вот тебе и сложно, — глубокомысленно ответил Ильдар.

— Паш, мы тебя, если что, будем с собой в кадры брать, — пошутил Булатов.

Высадил их всех у метро и поехал в Пролетарский райком, узнать, чем там дело вчера закончилось у Захарова с Володиным. Любопытно же!

* * *

Москва. Гагаринский райком.

Володин всё думал, как ему вызвать к себе Быстрову на разговор, но так и не придумал. Позвонить ей некуда.

Придётся идти к ней на съёмную квартиру, — чертыхнувшись, признал он. Очень было брезгливо, если честно. Махнув рукой, не до того сейчас, он задумался, как будет вести с ней разговор.

Первое желание было наорать, а то и надавать пощечин. Но вспомнив, что у неё где-то есть компромат на всю их компанию, кроме Некрасова, он аж зубами заскрипел. Эх, а так руки чесались выпустить все накопившиеся отрицательные эмоции на эту дуру! По десять тысяч отдали Некрасову! А что хуже всего, три лучших предприятия потеряли! С них годового доходу выходило за пятьдесят тысяч. И все из-за этой инициативной студентки… На лекциях бы свою инициативность демонстрировала, а не в серьезные дела лезла, дура. И он-то сам тоже хорош… Чуял же, что непростая это девка, проблемная… Да что чуял, Самедов с ней связался, и что с ним стало? И какого же он черта тогда поверил ей сам?

Ещё же надо встретиться с её любовником и потребовать, чтобы он перестал с ней встречаться! Он, конечно, это Гончаруку поручил, но тот вчера его потряс, сказав, что соскакивает… Володин очень надеялся, что он это на эмоциях сделал, и потом передумает. Из всей их компании он самый ценный кадр, это не какой-то Некрасов, которым Самедова заменили. Что тот бестолковый был, что новичок бестолочью тоже оказался. Значит, придется разговаривать с этим любовником самому, а то если Гончарук всерьез уходит, то может и заволынить это дело. Захаров просто не поймёт, если узнает, что Регина любовница главного инженера уже его предприятия… Скажет, опять мы перемирие нарушили.

* * *

Москва.

Валерия Голубева сразу заметила паркующуюся машину негра и его девчонки. Она ещё в прошлый раз подумала, что какой-то он себе на уме. Одет неплохо, держится уверенно, но весь, как на иголках. По сторонам всё время позыркивает…

— Лерочка, добрый вечер, — подошла к ней, улыбаясь во все зубы, его девушка. — Векеса опять меня тащит сегодня в ресторан.

— Это же хорошо. Хоть покушаешь вкусно… А это что у тебя? — увидела она золотые серьги в виде змеек, убрав ей волосы назад.

— А, это он мне месяц назад подарил, — равнодушно махнула рукой девчонка. — Так уже месяц никаких новых подарков, понимаешь? Представляешь, я ему уже сколько раз говорила, что хочу итальянскую помаду!

— А он что?

— Ничего! Сколько раз домой ездил, не мог привезти. Говорит, с цветом не угадаю, расстроишься.

— Да какая разница? — посмотрела Голубева на клиентку в зеркало. — Хотя, можно вместе выбрать.

— Угу, — обиженно надула губки та. — Ни разу в «Берёзку» не сводил! Представляешь?

— Почему?

— Жадный потому что. Валюту привозит, а в «Берёзку» сводить не может…

Ничего себе, жадный! — думала Валерия, делая на автомате клиентке причёску «Ракушка». — По ресторанам водит, парикмахера оплачивает, шмотки каждый раз новые у девки, серьги, вон, какие подарил!.. Зажралась деваха, ой зажралась! А на что же он валюту тратит?

* * *

Приехав в райком, застал Сатчана в прекрасном настроении.

— Как дела? — насторожился я.

— Пока не родила, — ответил он, сразу немного погрустнев.

— А всё остальное?

— Нормально. Наши условия приняли. Володин уже отзвонился, что Некрасов готов идти паровозом.

— Ему бы адвоката нашего сразу пристегнуть, тут очень важно, чтобы он с самого начала уже в деле был.

— Уже озадачили его.

— Мне он тоже нужен. Есть его телефон?

— У Юрича есть, а что такое?

— Да были сегодня с рейдом на одном предприятии. Там дурак на дураке дураком погоняет… В результате уволенный работник второй год на нормальную работу устроиться не может.