Эпоха перемен 3 - Сергей Котов

— Что? — спросил я.

— Да просто, — ответил Вова, разводя руками. — Ну и фантазия у тебя!

— Да ну вас, блин! — отмахнулся я. — Я тут про серьёзные вещи!

Мне выпала самая неудачная вахта, в середине ночи, с двух до пяти.

Впрочем, дождаться её была не судьба: где-то в районе полуночи в дверь тихонько постучали.

Я проснулся сразу. Услышал, как поднялся со своей кровати Вова. Некоторое время он колебался, потом всё-таки тронул меня за ногу и прошептал: «Подъём!» То же самое он сделал с посапывающим на соседней кровати Саней.

Взяв один из ножей, я занял позицию справа от двери, но так, чтобы меня полотном не прихлопнуло, если кто-то вздумал бы её ломать с ноги.

Саня занял позицию за Вовой, в тени вешалки.

— Шта треба? — спросил Вова.

— Добро вече, — ответили из-за двери, — ледиз? Ледиз треба?

— Походу, б***ей предлагают… — тихо сказал Саня.

— Угу, — кивнул Вова, выжидательно глядя на меня.

— Что? — прошептал я. — Нет, конечно! Категорически! Вы чего?

— Нема потребе! — с явным сожалением в голосе ответил Вова.

— Стварно ние потребно? Веома лепе!

— Нема потребе! — увереннее повторил Вова.

И тут бахнуло. Дверь отлетела, зашатавшись на петлях, а в комнату влетело сразу трое боевиков.

Глава 3

С нападавшими мы справились достаточно легко. Возникло впечатление, что они рассчитывали только на неожиданность, потому что подготовка у них была совершенно никакая. И это меня обрадовало: значит, про нас мало знали. Окончательно расслабляться не следовало — но, похоже, в этот раз нас решили «слить» где-то на месте. Отсюда и отношение такое: чего ждать от трёх курсантов из мажорского вуза?

Свою ошибку боевики осознали очень быстро и почти не сопротивлялись, к счастью для них. Так что погибших не было. Собственно, и пострадали они не особо сильно — если не считать одной сломанной руки и одной отрезанной фаланги пальца.

К тому же, фаланга была отрезана не во время самой схватки, а чуть позже, при допросе, чтобы показать серьёзность намерений.

Когда все трое были надёжно привязаны к широкому деревянному основанию одной из кроватей, я сел напротив них для допроса. Переводил Вова.

Первому боевику — самому здоровому из всех — я вытащил повязку, которая играла роль кляпа, и задал первый вопрос:

— Имя? Откуда сам?

В ответ он прошипел что-то то ли про пичку, то ли про пикчу. Вова ухмыльнулся и сообщил, что субъект грязно ругается. Вот тогда-то он и лишился фаланги безымянного пальца на правой руке. Той самой, которой он держал единственный огнестрел, который был у них во время нападения — «Беретту», похоже, военного образца. Не исключено, «позаимствованной» из американских запасов.

Чтобы боевик не шумел, пришлось снова заткнуть его повязкой.

После этого я обратился к следующему. Это был худощавый долговязый парень, лет двадцати пяти, блондинистый, с нечёсаными патлами и блестящими карими глазами.

Он оказался куда более коммуникабельным.

— Златан, Сараево, — ответил он на вопрос про имя и адрес проживания.

— Зачем в Углевик приехал? — спросил я.

— Появилась возможность подзаработать, — сказал он. — Предложили хорошие деньги за пустяковый заказ.

— Ты наёмник? — спросил я.

Парень замялся, косясь на соседа: мужика лет сорока, бритого на лысо. Только теперь я заметил, что у них есть что-то общее в чертах лица. Хмыкнув, я засунул кляп молодому на место, и открыл рот лысому.

— Что, сына на дело потащил? Натаскивать? — сходу спросил я.

Я ожидал, что он начнёт гонор проявлять — тут бы появился хороший повод надавить как следует, чтобы, так сказать, ускорить общение. Но нет: мужик вздохнул и опустил взгляд.

— Отпустите его. Расскажу всё, что знаю, — сказал он.

Боевик, которому оттяпали фалангу, что-то гукнул из-под повязки и попытался толкнуть мужика бедром. Тот только отмахнулся.

— Успокойся, Лазар, — сказал он, обращаясь к подельнику. — Видишь, чем закончилось… я говорил не стоит брать Златана… теперь выхода нет. Нам-то уже всё равно, а его хочу за информацию выкупить. Так что пихайся-не пихайся, а выхода у меня другого нет…

Саня достал «Танто» и с довольно страшной ухмылкой двинулся к боевику, которого назвали Лазаром. Тот постарался ответить на его взгляд — но вскоре не выдержал, зажмурился. Саня осклабился и вернулся на соседнюю кровать.

— Ну что ж, рассказывай тогда, — я обратился к лысому.

— Мы с Лазаром добровольцы, служили в отряде Вуковича, рядовыми… после соглашений отряд распустили — кому было куда вернуться, вернулись. У нас хозяйство осталось на другой стороне, возвращаться некуда. Денег брать тоже особо негде… подрабатывали, где придётся.

— Долго воевал? — спросил я.

— Ну как, воевал… недолго, полгода где-то.

— Ясно. Родственников нет?

— Никого нет.

— А где именно и как подрабатывал? — спросил я.

— У меня фургон остался, — ответил лысый. — Старый, но на ходу. Вот, он кормил нас. Подвозил продукты для кафанов, ещё по мелочи всякого. Но он ломаться начинает, его чинить и обслуживать надо, а денег только на еду и на ночлег хватало.

— Ясно, — кивнул я.

Потом я посмотрел на ребят и сказал:

— Нужен личный осмотр.

— Согласен, — кивнул Вова.

К счастью, боевики не сопротивлялись, что, с одной стороны, облегчило нам задачу, с другой — позволило им сохранить целой одежду. Да, днём в этих краях уже было тепло как летом, но ночи всё ещё оставались довольно прохладными.

У наёмников, особенно не самого высокого уровня, всегда на теле есть отметки, говорящие о принадлежности к профессии и даже о нюансах «боевого пути». Однако, у этих ребят кожа была чистой. Ни татуировок, ни ранений, ни даже специфических синяков или мозолей. Только нательные православные крестики.

Я немного расслабился.

Лазару поменяли повязку на антисептическую. Лысому, насколько было возможно, зафиксировали перелом импровизированной лангетой. Жаль обезбола с собой не было.

Развязывать мы их, конечно, не стали. Но узлы ослабили, чтобы конечности не затекали, и кляпы вынули. Всем, кроме Лазара.

— Так, ну что ж, продолжаем разговор, — сказал я, снова устраиваясь напротив. — Давай про заказчиков. Как вышли? Что предложили?

— Вышли через Драгана. Это хозяин этого заведения, — ответил лысый.

— Как зовут тебя, кстати? — спросил я.

— Стефан, — ответил лысый.

—