XVII. Наваррец - Игорь Александрович Шенгальц

противника. Еще один валялся чуть в стороне, Д'Артаньян убил его мгновением раньше.

Остальные решили, что добыча не стоит их жизней, и растворились в темноте.

— Вы ранены, шевалье? — д'Артаньян подошел ко мне.

— Это старая рана, ей еще необходимо зажить.

— И при этом вы дрались сегодня с германцами? — кажется, я сумел заслужить уважение гасконца. — Ни словом не обмолвившись о мучившей вас боли! Если бы я знал…

— Давайте поговорим об этом позже, а сейчас уберемся отсюда подальше, пока эти мерзавцы не вернулись с подкреплением.

Гасконец в этот раз не стал спорить и мы со всей возможной скоростью двинулись прочь, как можно дальше от места схватки. Храбрость — храбростью, но ночные шайки держали в страхе весь Париж. На вооруженные отряды, патрулировавшие город, они не нападали, а на одиноких прохожих — запросто. Еще повезло, что нас посчитали слишком пьяными и не способными оказать достойное сопротивление. Устрой эти ребята нам засаду, и все могло бы окончиться совершенно иначе.

— Мне кажется, я начал трезветь! — расстроено сообщил д'Артаньян, когда мы удалились от места схватки на почтенное расстояние.

— Надо догнаться, — предложил я.

— Что это значит? — не понял гасконец.

— Выпить еще, дабы вновь обрести чувство жизни. Сегодня мы два раза дрались и оба раза остались живы. Это стоит того, чтобы отпраздновать. У вас есть еще трактиры на примете? Я бы не отказался от чарки гасконского.

— У меня лучшее предложение. Здесь неподалеку живет одна вдовушка, а у нее как раз гостит сестра… хм… тоже вдовушка. Так не наведаться ли нам к сим дамам и не выразить ли сочувствие в связи с их утратами?

— В такое время? Будет ли это уместно?

— Поверьте, время самое подходящее! — уверил меня д'Артаньян. — Это весьма веселые вдовушки… и у них найдется для вас чарка гасконского!

— Тогда ведите меня, друг мой. А по дороге споем еще одну песню. Обещаю, вам понравится! Пора-пора-порадуемся на своем веку…

Но до вдовушек мы так и не добрались, слегка устав в дороге и свернув в очередной трактир, перевести дух.

Д'Артаньян, поверивший сегодня в свою неуязвимость, сходу пихнул в плечо высокого и крепкого мужика, шедшего к своему столу с пивной кружкой в руках, где его ждали еще шестеро друзей. Мужчина, не ожидавший коварства гасконца, отлетел в сторону, кружка выскользнула у него из рук и разбилась, облив все вокруг пивом.

Часть пива попало и на рукав д'Артаньяна. Он принюхался и презрительно сплюнул:

— Кислятина! Да тут, похоже, разбавляют! Ненавижу пиво! Подать мне гасконского!

Но вместо арманьяка он получил кое-что иное. Упавший мужчина поднялся, схватил деревянный табурет и швырнул им в гасконца, да так быстро и точно, что попал ему прямо в голову. Нападение оказалось столь внезапным, что я не успел вмешаться и предотвратить происшествие. К счастью, голова д'Артаньяна оказалась крепче табурета, тот от удара разлетелся на части, но Шарль все же рухнул на пол, а неугомонный мужик схватил соседний табурет и замахнулся им, намереваясь добить жертву.

Тут уж я не оплошал, выхватил рапиру и приставил острие клинка к шее буяна.

— Ну-ну, уважаемый, повеселились и хватит. Брось табурет, кому сказал, suka!

Его приятели уже повскакивали со своих мест, но в драку пока не вмешивались.

Мужик поежился, чувствуя холод стали, и нехотя опустил табурет. Д'Артаньян, между тем, очухался и начал подниматься на ноги, потряхивая головой, как собака, вылезшая из воды. Его противник замер, решая, как поступить. Кажется, внезапно он осознал, что смертен.

— Исчезни, чтобы я тебя не видел, — резко приказал я. — Иначе сейчас прольется кровь!

Тот благоразумно кивнул и выскочил на улицу. Убить его было легко, но совершенно ни к чему. Я и так пролил сегодня достаточно крови. Его товарищи пожали плечами и вернулись к возлияниям. Конфликт был исчерпан.

— Что это было? — ошарашено спросил д'Артаньян, встав, наконец, с пола и опершись о ближайший стол.

— У вас слегка закружилась голова, друг мой. Это все ваше гасконское вино, оно просто сшибает с ног! Думаю, нам пора домой. День был трудный.

Гасконец не стал спорить, и мы выбрались из недружелюбного заведения. Рассказывать об истиной причине головной боли д'Артаньяна, я не стал.

К счастью, в этот раз на улице нас никто не ожидал с коварными намерениями, и вскоре мы уже входили в дома папаши Джозефа.

Внутри было чуть более многолюдно, чем с утра. Сам папаша сделал вид, что не видит нас, но и мы не стремились к общению.

Поднявшись на второй этаж, д'Артаньян распахнул первую дверь и гостеприимным жестом пригласил меня внутрь.

Обстановка комнаты была скудна: низкая деревянная кровать, пара табуретов, какой-то невнятный ларь у стены и ночной горшок, стоявший прямо посредине комнаты. К счастью, пустой.

— Располагайтесь, любезный шевалье. Дом мой скромен, но он целиком в вашем распоряжении, как и я.

— Благодарю вас, д'Артаньян. Если вы не возражаете, я лягу на полу.

— Что вы, ложитесь в постель! Вы ранены, вам нужен хороший отдых. А я возьму у Джозефа тюфяк и лягу здесь, в углу.

Так и закончился первый день моего знакомства с д'Артаньяном, человеком, ставшим зримым воплощением слов честь, преданность и отвага, столь прославленным в веках и почитаемым у себя на родине. Но это в будущем. А пока д'Артаньян беззаботно похрапывал, удобно устроившись на старом тюфяке.

Глава 3

Рано утром неутомимый гасконец умчался по своим таинственным делам, я же хорошенько выспался, умылся ледяной водой, припрятал большую часть денег под одной из досок в углу комнаты, переложив их в тряпицу, а с собой прихватил лишь сотню ливров, после чего спустился вниз позавтракать. Рана почти не чувствовалась, еще день-другой, и все окончательно заживет.

После вчерашних возлияний было слегка тоскливо, мне бы таблетку аспирина, но его изобретения нужно было ждать еще двести семьдесят лет.

Папаша Джозеф буркнул мне невнятное приветствие. Я же, решив сразу расставить все точки над «и», подошел к нему вплотную, заставив его попятиться, и, глядя на него особым тяжелым взглядом, который обычно действовал на всех должным образом, сказал:

— Послушай, любезный. Я на некоторое время задержусь в гостях у моего друга д'Артаньяна, поэтому нам с тобой придется видеться время от времени. Меня можешь называть «милостивый господин» и при встрече улыбаться, как на вывеске. Тогда у