Учитель. Назад в СССР 6 - Дмитрий Буров

греха подальше перебраться в другое место, раньше-то детвора сюда такими толпами не захаживала. А тут пацанва любопытная, да еще со взрослым. Да еще так рядом. Вот и… — предположил товарищ Третьяков. — К тому же, есть у меня одна мыслишка…

— Какая? — напрягся Сергей Сергеевич.

— Следили за нашим Зверь Горынычем, — ответил парторг.

— За кем? — удивился комитетчик.

— За учителем нашим, похоже, следили. Зверь Горыныч — это его так парни прозвали, уж не спрашивай почему. Не время и не место.

— С чего взял, что следили? — уточнил товарищ Сергеев.

— Да крутился возле двора пацаненок один. Значения я тогда не придал. А вот теперь думаю: чего Селедке возле учительского двора делать? Для подростков он уже староват, не с руки ему со школярами водиться. Тогда чего он ошивался на той улице, где Егор живет?

— Селедка? Это еще кто такой? — уточнил Сергей Сергеевич.

— Да вьюноша один… И, кстати, Клавдия сказывала, что гость у дядьки его поселился… Поначалу объявлялся пару раз за неделю. А последние дни прямо-таки заехал пожить.

— Клавдия продавщица?

— Она самая. Получше прочих разведчиков наша Клавдия будет, — усмехнулся Третьяков.

— Кто такой Селедка?

— А, Сельдин Гордей, мальчишка местный. Так-то он в городе учится, а тут, понимаешь, лето, вот и ошивается на каникулах без дела. Уж я ему и работу предлагал в колхозе, да отмахивается, ни в какую.

— Сельдин, значит. Почему мне не доложил про наблюдение? — сердито спросил товарищ Сергеев.

— Да вот и на старуху бывает проруха, — скривился парторг. — Старею, теряю хватку. Не сообразил сразу, не подумал. Так что, если Сельдин — засланец или там наблюдатель, считай, что гость его дядьки не простой гость, а связан с этими самыми гражданами шафрановскими. Вот и предупредил их тот гость через того же Гордея. Пацан молодой, сбегал с утречка, вот и засуетились. Может такое быть? — резко уточнил Третьяков, закончив свои размышления.

— Может, — согласился товарищ Сергеев. — Это всё меняет, ты же понимаешь, Виктор Лаврентьевич?

— Угу, операция накрылась медным тазом.

— Ну, пока не накрылась, но пошла не по плану, — процедил Сергей Сергеевич. — Будем импровизировать.

— Ну что, тряхнем стариной, товарищ Сергеев, — хмыкнул товарищ Третьяков. — Давай карту, буду думать, куда могли уйти.

Две седые головы склонились над старой картой окрестностей, сверяя данные с пометками на более новой версии схемаы.

* * *

Тропа оказалась хорошо забытой. Природа расстаралась, запустила в дорогу свои зеленые руки, спрятала в траве. Два раза пришлось возвращаться назад, чтобы проверить и перепроверить путь, сверить с картой и оглядеться на местности. Но, в конце концов, я начал довольно хорошо ориентироваться на местности, учитывая изменившийся за время ландшафт. Пробираясь по лесу, отмечал на старой и на новой карте приметные места, намечал дорогу, чтобы обратно обернуться по-быстрому. Ну и заодно примечал, что не так вокруг.

В какой-то момент дорога оказалась перегорожена поваленными деревьями. Я хотел было повернуть обратно: явно же «уазик» тут не пройдет. Даже по краям не объедет, слишком много придется рубить и пилить. Да не ручной пилой, а той самой бензопилой «Дружба». Прикинул, но решил все-таки обойти завал и дойти до конца, до самого Жеребцово. Не зря же копатели упоминали перекресток. Вполне возможно, существуют две дороги, по одной спокойно пройдет машина. Значит, нужно разведать и отыскать.

Оказавшись по другую сторону завала, я чертыхнулся и принял решение возвращаться назад, чтобы отыскать нужную точку. Дорога за поваленными деревьями оказалась полностью разбитой, непригодной для машины.

Вернулся к тому месту, откуда копатели перетаскивали хабар в землянку как раз вовремя. На лесной дороге со стороны Шафрановки тарахтел нагруженный уазик. Шум мотора слышно было за пару верст, хоть самого и еще и не видно. Вскоре из леса вынырнули злые и помятые Сивый со Щуплым.

— Хорошо Топору, знай, командуй себе, — сердито сплюнул Щуплый. — А мы тут горбаться.

— Эт точно, — поддакнул Сивый. — Будешь? — предложил напарнику, доставая флягу.

— Она у тебя чего, бездонная? — буркнул Щуплый, но от угощения не отказался.

Подельники накатили, крякнули, занюхали рукавом, каждый своим, и принялись дожидаться Рябого, растянувшись на траве.

— Слушай, а че ты с деньгами делать будешь? — внезапно поинтересовался Щуплый у Сивого.

— А чёрт его знает, — протянул лениво Сивый. — В Сочи рвану, погуляю вволю. А то может, ну его, вдовушку какую пригляжу в богатом колхозе да и осяду.

— Всё зло от баб, — авторитетно заявил Щуплый. — Оберет как липку.

— А и пусть! — отмахнулся Сивый. — Найду такую, чтоб прям, знаешь, кровь с молоком, по мужику соскучилась. И всё в дом, и чтоб готовила вкусно! — Сивый мечтательно зажмурился. — Купим домик, заживем. Может еще и детишек настрогать успею.

— Ты губу-то закатай, — хохотнул Щуплый. — С каких таких деньжищ домик-то брать собрался?

— Да так… — отмахнулся Сивый, не желая продолжать разговор про деньги.

— А, накопил что ли? Ну, молоток, чего уж… — вздохнул Щуплый. — Я вот копить не могу.

— Да чего там мочь? — удивился Сивый. — Сберкнижку завел, и всего делов. Лучше несколько, — уточнил в последний момент.

— Не-а-а… — потянул Щуплый. — Скучно. Мне куража не хватает, жизни! Вона, сидим тут в глухомани по полгода, а то и больше! А жизнь проходит! А там девки нарядные, вино рекой, опять же музыка всякая и жратва вкусная. Люблю вкусно пожрать! — теперь уже мечтательно щурился Щуплый.

— По тебе не скажешь, — хмыкнул Сивый.

— То у меня порода такая, прямой как жердь, весь в деда, батька сказывал.

— А твои чего, живы? Или как?

— Или как, — буркнул Щуплый. — Все полегли. Один я, как перст. Кабы не война, глядишь, и жизнь по-другому склеилась. Да чего уж теперь… Не, я в Сочи, кости погрею, потом видно будет…

— А потом опять к Топору, — закончил за Щуплого Сивый.

— Поглядим, — нахмурился Щуплый. — Надоел мне Топор хуже горькой редьки. Всё указывает да запрещает. Сам, небось, в деревне самогон жрет, да баб щупает, а мы тут пашем как рабы на галерах.

— Эт точно, — поддакнул Сивый. Подельники замолчали, вслушиваясь в тарахтение приближающегося мотора.

— Чего так долго? — недовольно проворчал Щуплый, поднимаясь навстречу Рябому.

Водила вывалился из «уазика», смачно потянулся, крякнул.

— Вот сам бы и поехал. Вы тут прохлаждались, а я там ящики в одно рыло тягал.

— Да мы тут тоже не ваньку валяли, — огрызнулся Сивый.

— Ага, оно и видно, рожи вон помятые, спали небось.

Копатели принялись переругиваться и разгружать машину. Я терпеливо наблюдал, прикидывая, за ними идти или тут ждать.

— Ты вот чего, Сивый, ты, наверное, давай за руль, да за Топором, — заговорил Щуплый. — Время уже.

— Да рано еще, успеется, — отмахнулся Сивый. — Пожрем хоть.