В трех шагах - Герман Иванович Романов

понимаю, что нет резервов, что панцерваффе понесли тяжелые потери, но можно взять пару дивизий у Роммеля.

Гудериан хорошо понимал Манштейна — видеть, как противник не дает ни малейшей возможности деблокировать оставшиеся глубо в окружении силы 11-армии, было выше его сил. Но сделать ничего было нельзя — силы вермахта иссякли, хотя сама операция, громко названная «Зимней грозой», принесла определенный успех, пусть и частичный. Но и за такие итоги нужно возблагодарить небеса — из «котла» навстречу «лейб-штандарту» вырвалась 4-я танковая армия, потеряв при прорыве почти всю оставшуюся в ней бронетехнику. Да и имеющиеся в ней дивизии напоминали бледную тень — не больше шести-семи тысяч солдат и офицеров в каждой, то есть фактически «кампфгрупы». Левофланговые корпуса 11-й армии были в худшем состоянии — каждый из них представлял скорее ослабленную дивизию, при полках двух батальонного состава, без тяжелой артиллерии, которую пришлось бросить посреди зимней степи. Пробившая коридор «Мертвая голова» сократилась вдвое — в дивизии насчитывалось по докладу едва двенадцать тысяч личного состава. А вот танков и штурмовых орудий осталось шесть десятков, из тех двухсот пятидесяти, с которыми эсэсовцы начали пробивать «коридор». И это благодаря проведенной реорганизации — будь старая структура, а не новая «усиленная», панцер-дивизия уже бы полностью сточилась и даже больше, исчезла бы совсем, потеряв немыслимое число бронетехники, почти на двух дивизионный корпус, и больше одиннадцати тысяч великолепно подготовленных солдат и офицеров.

— Брать танки у Роммеля нельзя, Эрих, — участливо, но хладнокровно произнес Гудериан, — мы потеряем нефть Киркука, про персидские промыслы вообще придется забыть. К тому же у Эрвина всего шесть дивизий, две из которых на доукомплектовании — одна в Ираке, другая в Палестине. И еще одна дивизия в Адене, но в ней и полусотни танков не наберется. Снимать ее оттуда пока нельзя, английский флот проявляет активность, каждый раз прорываясь к берегам Индии и Ирана — туда приходят транспорты. И они могут высадить десант в любое время — местные племена настроены очень воинственно, британцы дают им оружие и золото. И учти — у нас там мало авиации, чтобы всерьез заняться Ройял Нэви.

— Но надо же что-то делать для деблокирования половины 11-й армии, я ведь ей командовал, и не могу оставить солдат в окружении на погибель. К тому же фюрер заверил меня, что делается все возможное. И направил тебя ко мне, Хайнц, не думаю, что просто так.

— Ты прав, Эрих, и я сейчас сообщу тебе о предложениях ОКВ…

Зимой 1943 года в южнорусских степях все чаще и чаще можно было видеть подобные картины — завоеватели покорно шли в плен, этим «зольдатен» невероятно повезло, многие из них выживут в плену, и после того как востановят все, что их же руками было порушено, вернутся на родину, пусть и не все — время такое. Зато исполнилась мечта других, которым обещали землю и рабов из «унтерменшей». Насчет рабов обманули, а надел все получили в «вечное владение», но маленький — в два квадратных метра чернозема…

Глава 56

— Где вы начали воевать с нами, генерал?

Гудериан с нескрываемым интересом смотрел на сидящего перед ним командира 25-го механизированного корпуса Павлова, захваченного в плен под Запорожьем в результате успешного контрнаступления. Обожженное лицо, обгорела и правая рука, на которой белела повязка, сделанная немецкими врачами — генерал был вытащен из горящего танка в бессознательном состоянии и очнулся уже в плену. Фельдмаршал долго воевал с русскими, еще с прошлой войны, потом пришлось воевать с ними в частях «балтийского ландвера», несколько раз побывать в России — так что язык понимал, знал даже суть «крепких выражений», и при необходимости мог объясниться напрямую, минуя переводчика. И сейчас беседовал с русским наедине — так более доверительно, не под запись — допрос это совсем другое, чем вот такой «разговор по душам» двух танкистов.

— Командиром дивизии 22-го мехкорпуса, на Украине, под Дубно. Потом под Ленинградом на Волхове, заместителем командира 46-й танковой бригады. Там под командованием маршала Кулика мы вашу 4-ю танковую группу генерал-полковника Гепнера хорошо потрепали, марша на Тихвин у него не получилось. Затем сражался под Москвой, уже против вашей 2-й танковой армии, и опять против Гепнера, потом Гота — и небезуспешно, вы быстро к Орлу отступили, а потом еще дальше к западу. За эти бои получил механизированный корпус под начало и звание генерал-майора. Да три ордена — считаю, что воевал достойно, и умереть теперь не страшно.

Русский генерал усмехнулся, взял предложенную сигарету, прижал короб спичек раненной рукой, чиркнул и закурил. Движения не суетливые, страха не чувствовалось — он совсем не напоминал тех советских генералов и офицеров, что часто попадали в плен летом сорок первого года. Там в глазах была растерянность, здесь же полная уверенность, и не только в собственных силах, а вообще. Такое ощущение, что именно он одержал победу, а не сам попал в плен к противнику, с которым столь долго воевал.

— А как вы оцениваете противостояние с панцерваффе, не только недавнее, но с самого начала войны. На собственном опыте, так сказать. Мне было бы интересно узнать ваши ощущения и мысли.

— Летом сорок первого как слепые котята тыкались, не зная, что и делать. У меня в дивизии почти четыре сотни танков было — три десятка КВ с большой башней и 152 мм гаубицей, остальные «двадцать шестые», из них сорок огнеметных. Сейчас бы я ими иначе распорядился, не бросал бы в атаку на вашу пехоту, у которой «колотушек» и противотанковых ружей до хрена было. Ставил бы легкие танки исключительно в засады, при поддержке «климов» — хрен бы вы насыщенную «сорокапятками» оборону проломили, в которой по сути два гаубичных артполка, семь десятков стволов — я считаю и обычный дивизионный полк. А если бы тогда сообразили легкие танки в «панцер-ягеры» переделывать, ваш бы блицкриг на «старой» границе бы и закончился. Какое без танков наступление, какие прорывы — любой «клин» растерзали быстро, как сейчас зачастую происходит, когда ваши танки с мотопехотой под перекрестный огонь «гадюк» выползаете.

Гудериан имел живое воображение, и, представив как в июне-июле тысячи Т-26 превратились разом в противотанковые САУ, вздрогнул. Тут русский полностью прав — блицкриг бы остановился, ведь значительной частью большинства танковых дивизий, десяти из семнадцати, что были задействованы на восточном фронте, являлись легкие танки Pz-II с 20 мм