По прозвищу Святой. Книга вторая - Алексей Анатольевич Евтушенко

— Э… пусто. Не заряжал

— Рядовой Щербаков! — рявкнул Максим. — Слушай приказ! Зарядить винтовку бронебойными патронами! Выполнять!

— Есть зарядить бронебойными!

Следует отдать должное, Щербаков выполнил приказ быстро и чётко.

— Разрешите воспользоваться винтовкой рядового Щербакова, товарищ комдив? — спросил Максим.

— Разрешаю, лейтенант, — комдив понял, что задумал Максим. — Рядовой Щербаков, передайтеоружие лейтенанту!

— Слушаюсь!

Максим принял винтовку, передал свой автомат Щербакову, выскочил из щели и припал на колено.

Он хорошо помнил характеристики винтовки Мосина, а вот слабые места Ю-88 не очень.

— КИР! — позвал.

— Здесь!

— Куда лучше всего бить Ю-88 из трёхлинейки бронебойным патроном?

— Если коротко — двигатели и кабина. Бензобаки твоим калибром не пробить. Лучше всего — бей по экипажу. Бомбардир вообще не прикрыт ни с какой стороны, пилот только сзади бронеспинкой.

— Понял, спасибо, — Максим поймал в прицел первый «юнкерс», который уже начал сваливаться в пике. Это по пехоте можно стрелять не целясь от бедра, по самолёту так не получится. Вернее, получится, но не наверняка. Ему нужно наверняка.

— Всегда пожалуйста, — ответил КИР.

Максим вышел в сверхрежим.

— Если интересно, — продолжил КИР, — в бомбоотсеке у него изначально двадцать восемь пятидесятикилограммовых бомб и сыпать он их начнёт с семисот-шестисот метров. Угол пикирования — максимум семьдесят градусов. У этого — шестьдесят. Не забудь про упреждение.

Максим слышал, что говорит КИР, но не отвечал — весь сосредоточился на оружии в своих руках и на бомбардировщике, который с воем пикировал, казалось, прямо на него.

Пилот, решил он для себя с самого начала.

Надо попадать с первого выстрела.

Максим рассчитывал расстояние до цели и сам, но КИР его подстраховывал.

— Тысяча двести метров… тысяча… восемьсот, семьсот…

В сверхрежиме на расстоянии шестьсот пятьдесят метров Максим различил лицо пилота, полуприкрытое кислородной маской.

Прорезь на прицельной планке с мушкой посередине была наведена ниже, с учётом упреждения.

Пора!

— Тук, — стукнуло сердце в груди.

Палец выбрал ход спускового крючка. Боёк ударил в капсюль. Бронебойная пуля со стальным сердечником вылетела из ствола и со скоростью более восьмисот метров в секунду вылетела из ствола.

Он видел, как траектории пули и самолёта пересеклись в нужной точке.

Пуля пробила стекло кабины.

Максим увидел, как дёрнулась голова пилота, и в его лбу появилась аккуратная чёрная дырка.

Он передёрнул затвор, посылая в ствол второй патрон.

«Юнкерс» взвыл, выходя из пике, потом завалился на бок, сошёл с курса, завывая, промчался к земле, упал и взорвался в полукилометре от Максима. Огненный шар с чёрным дымом поднялся в месте падения.

— Ур-ра-а-а! — донёсся дружный крик из щели, где товарищи командиры и рядовой Щербаков наблюдали за происходящим.

Но дело ещё не было кончено — второй Ю-88 уже входил в пике, намереваясь отомстить за своего ведущего.

На этого Максим потратил два патрона. Первый раз взял слишком маленькое упреждение, и пуля только чиркнула по верху кабины. Однако вторая нашла цель, поразив немецкого пилота в грудь. Вероятно, на месте не убила, потому что «юнкерс» вышел из пике и даже сбросил пяток бомб, которые упали в стороне от здания штаба дивизии. После этого самолёт пошёл со снижением к земле и упал уже где-то за городом. Не так эффектно, как первый, но — упал.

Максим оглядел небо и вышел из сверхрежима.

Большестрелять было не во что. С востока появились уже родные до боли «ишачки» — три группы по восемь самолётов в каждой. Маловато, но лучше, чем ничего.

В воздухе сразу же пошла знакомая боевая кутерьма. Часть советских истребителей кинулась в драку с «мессерами», а другая, меньшая, атаковала «юнкерсы».

Вот задымил один бомбёр, следом за ним второй, третий… Остальные, сбрасывая остатки бомб, куда попало, начали разворачиваться восвояси, отстреливаясь от наседающих маленьких, юрких и злых И-16.

Тем временем «худые» в долгу не остались, Максим увидел, как сбили три «ишачка» один за другим. Сами при этом потеряли только один истребитель. В небе раскрылись купола парашютов — пилоты успели покинуть машины. Максим подумал, что фашист, пожалуй, закончил войну — приземлится на нашей территории и ему повезёт, если возьмут в плен. Но могут и пристрелить запросто — уж очень много беды принесли на советскую землю эти проклятые крылья с чёрными крестами. А вот с нашими всё будет в порядке. Получат новые машины и в следующий раз будут драться лучше.

— Лейтенант! — позвали его. — Ты что там встал, как столб! А ну быстро в укрытие, еще пристрелят ненароком!

— Не пристрелят, товарищ комдив! — крикнул в ответ Максим. — Отбой воздушной тревоги. Уходят уже.

Так и было, — «юнкерсы», набирая высоту, уходили домой. «Мессеры» их прикрывали. Наши ещё пытались атаковать, но было видно, что прежнего пыла и куража уже нет. Да и боезапас у многих наверняка подошёл к концу. К тому же основная задача выполнена — авианалёт отбит. Пусть поздновато и с потерями, но отбит. Вон, даже штаб дивизии отстояли. А, нет, это не мы, это какой-то псих ненормальный с винтовкой Мосина. Три выстрела — два «юнкерса». Ай да Максим, ай да Коля Свят он же Святой, ай да сукин сын! Это что же получается, прикидывал Максим, теперь на моём счету тринадцать самолётов? В смысле, на счету Николая Свята. Получается, так. Два было лично у Коли. Потом я сбил девять — это уже одиннадцать. И теперь ещё два. Одиннадцать плюс два всегда было тринадцать. Хорошее число, чёрт возьми.

— КИР, — позвал он мысленно.

— Слушаю.

— Что-то я забыл, за сколько сбитых давали Героя Советского Союза?

— До сорок третьего года за десять. После — за пятнадцать.

— То есть, получается, я уже насбивал на Героя?

— Получается так.

— Горжусь собой.

— А уж как я тобой горжусь!

— Нет, не так. Горжусь нами обоими. Мои победы — это и твои победы.

— Неожиданно, — сказал КИР. — Спасибо. Но раз такое дело, напомню, что ещё двадцать один «юнкерс» были уничтожены на аэродроме у посёлка Ромодан.

— Точно. Как-то я про них забыл…

Подошли товарищи командиры и рядовой Щербаков.

— Держи, — протянул Максим оружие его владельцу. — Спасибо. Хорошая у тебя винтовка, товарищ красноармеец.

— Поздравляю, лейтенант! — комдив Малеев с чувством пожал Максиму руку. — Стреляешь, какбог. Рассказал бы кто — не поверил. Три выстрела