Конец эпохи - Юрий Ра

Количество бойцов мы довели до двадцати двух, на тренировку в трико уже никого не допускал, подзакрутил гайки. Наконец-то парни начали тренироваться и спарринговать в доспехах. Чудные люди, они так рвались добиться права страдать в железе — оказалось, что это тяжело. Зато гармонично развивает тело. Особенно вкупе с упражнениями, доработанными на прошлой сессии в техникуме физкультуры и спорта.

Глядя на пыхтящих раскрасневшихся спортсменов, вспоминал, насколько другим было моё вхождение в этот спорт. Невнятные тряпочки, убогие доспехи, высосанные из пальца тренировки, ломаные и вареные мечи. В девяностые годы не редки были случаи, когда на соревнования выходили люди в кольчугах поверх рубах без какой-то дополнительной защиты. Как мы тогда не поубивали друг друга? То ли ангелы-хранители старались уберечь неумех, то ли бить не умели… Сколько граблей было проверено на прочность лбами тогда, сколько пролито крови из носов и пальцев. А кто-то и условку схлопотал за предметы, конструктивно совпадающие с оружием. А тут вам и тренер, и снаряга выдается Родиной, и зал для тренировок большой, вентилируемый и светлый. Да уж, здесь вам не тут. Теперь только еще подтянуть уровень, и можно будет искать польских панов с их турнирами. В свое время читал, что какие-то свердловские реконструкторы в восемьдесят девятом году ездили в Польшу на четырнадцатый рыцарский турнир. Значит, у них там что-то уже проводится, кто-то устраивает регулярные турниры на средневековом оружии. Надо бы узнать, вдруг будет кого запинать на Польской земле по русскому обычаю.

А начале апреля в гости на базу пришел старый знакомый, студент-историк Игорь Пинк. В той жизни старый, в этой жизни случайный знакомый. По-моему, долго шел. Для человека, посвятившего всю жизнь истории оружия, такое небрежение островком концентрированного счастья непонятно. Оказалось, он перешел с физико-математического факультета пединститута на исторический и теперь совсем и окончательно готов приносить пользу реконструкторскому движению. А всерьез и много драться не готов. Ну… бывает и так. Просто лично я искренне недоумеваю, когда вижу, что молодых здоровых мужчин не потряхивает от возможности подраться в железе. А еще есть такие, кто не фанатеет от стрельбы из чего угодно по чему попало. Тоже странно. Или я на самом деле оружейный маньяк, а другие люди нормальные? Да не, бред.

— Жорж, ты хочешь сказать, что все эти доспехи вы заказываете в школе у пацанов?

— Нет, Игорь, заказываю я у директора школы, оплачивает ВЛКСМ, а пацаны как гномики куют их в сумрачных пещерах. Солидно и законно.

— А исторический материал где берете?

— Вот тут сложность — школьники роют всю доступную периодику, потому что фундаментальных трудов нет. А потом я утверждаю и правлю или посылаю в корзину их труд. У нас уже несколько выпускников родной школы в историки подались, поступили в Вузы по профилю, тоже помогают, шлют свои находки.

— А я вам могу чем-то помочь?

— Думай сам, Игорь, чем ты пригодишься. Может, ты как самый исторический историк возьмешь на себя какие-то вопросы по изысканиям, может, преподов своих подключишь. Для начала я бы на твоем месте сделал правдоподобный каталог экспонатов школьного музея. Там уже доспехов чуть не больше, чем в Музее оружия в Кремле. Проверь соответствие деталек, поправь таблички, где косяки найдешь, с костюмом помоги девочкам. Ну и потихоньку изучай фехтование, тренируйся, ибо практика есть мерило теории. Это значит что?

— Что?

— Все легенды и летописи останутся байками, если эксперимент не докажет их правдоподобность. Кстати, тема достойная диплома или даже диссертации: «Лабораторная работа как инструмент проверки исторических теорий». Ну или как вы такие вещи формулируете.

— Жорж, а ты больше доспехами не торгуешь? Помнишь, как мы познакомились на барахолке?

— Не торгую, масштаб уже не тот. Сейчас это будет расценено как хищение социалистической собственности. Разве что самому в свободное время что-то сковать-выточить. А есть мысли?

— Ага, заинтересовался!

— Игорь, когда у меня появляются лишние деньги, я просыпаюсь. Обидно так — мог же подольше поспать, успел бы потратить на себя. Так что, если есть бизнес-проекты, приноси, будем зарабатывать денежку. Опять же и тебе полезно руками поработать. Историк без рук как собака без хвоста. Вроде собака как собака, но выражать чувства у неё слабо выходит. Вот ты добермана видел?

— Суровая собака!

— Это оттого, что им хвосты отрезают. Пёсик к тебе подбежит, хвостиком повиляет… а нет хвоста. И ты наблюдаешь одну решительность и готовность броситься. А он, может, облизать тебя хочет от восторга. Но без хвоста непонятно. Так что вон мастерская, вон тиски, милости прошу, товарищ историк. И без истерик!

Весна в городе, она такая безжалостная. Из-под снега вытаивают всякие какашки и прочий мусор. К счастью, в этой эпохи еще незнакомы с другими «подснежниками», криминальными, они появятся в нашей реальности только в девяностые, в «святые девяностые» по определению полоумной вдовы странного главы государства Российского. И автомобили-подснежники сейчас неопасны. Машин мало, в большинстве своем они законсервированы и зимуют в гаражах. А автолюбители, выкатывающиеся после зимы, едут со скоростью потока и не создают помех. Скорость выше восьмидесяти в час выдают только на трассах вдали от основного потока. Ограничение девяносто км воспринимается подавляющим большинством водителей как руководство к действию. Город слегка грязный, слегка серый, особенно после зимы. И это относится ко всем городам России, включая Москву. Нет еще моды такой — вылизывать улицы. Мытье дороги шампунем показывают в международном обозрении как смешной анекдот. Они и на коровах скачут, и негров линчуют, что с дикарей взять?

Внезапно позвонила Женька и напросилась в гости ко мне на вечер. Знаю я эти ваши вечера, ужином гостя накорми, и про завтрак не забудь. Ну в этом плане стало попроще, я втянулся в процесс добычи, да порой папочка заезжает, подкидывает что-нибудь в холодильник от маминой доброты. Сам бы он точно не догадался, я и сам отец со стажем в прошлой жизни. Кулаком по плечу сына тюкнуть, это мы, отцы. А продуктов привезти? Он сам взрослый с руками-ногами, если ему надо, купит или попросит.

Так и не понял, почему она приходит, когда ей плохо. Хорошо тебе, есть старый надежный друг, с которым можно пооткровенничать, так и приди, поделись. Нет, так это не работает. Человек в большинстве своем не готов делиться радостью, он боится — вдруг ему самому не хватит. Когда я в будущем приходил в офис и начинал искренне желать коллегам счастья, радости, здоровья, причем всем и не в какую-то особую дату, меня называли сектантом. Хорошо тебе,