Граф на границе. Книга 2 - Денис Мист

Хельхейма. И не противно им якшаться с демонами?

— Птицы Гамаюн докладывают о призраках и горгульях, — недовольно сказал Кощей. Он отходил ненадолго и вот вернулся с неприятной новостью.

— Понятно. Что на севере? — вздохнул Корф.

— На севере йотуны. Им сложно скрыться. А вот карликов пока не видно. Но они…

Крик Птицы Гамаюн, что летала выше всех и, видимо, координировала своих товарок, прервал царя Нави.

В тот же миг демоны зарычали, засвистели и бросились в атаку.

— Они точны, — сверился с часами генерал — именно в это время император Константин должен был начать выступление. Поднял и резко опустил руку. — В бой!

Кощей не стал ничего говорить — поднял меч с единственным самоцветом и указал им на врага.

С русским «Ур-р-ра-а-а!!!» упыри и оборотни бросились в атаку. Молча взлетели Птицы Сирин, пролетели над воинством и запели: одни воодушевляли своих воинов, другие старались напугать противников.

Бабы Яги верхом на Баюнах и маленькие мавки пока не двигались с места.

Армии сошлись. Звенел металл о камень, слышались стоны, во все стороны летели клочья шерсти и куски кожи. Показались первые сполохи заклинаний. Запахло паленой плотью и кровью.

Барон Корф и царь Кощей пока оставались на местах и ждали.

Вскоре в бой вступили великаны Хельхейма, йотуны. Кощей снова указал мечом, посылая в бой Горынычей. Часть Сирин отвлеклась от демонов и переключилась на новые цели.

И вдруг их оказалось слишком много — еще больше демонов и горгулий, еще йотунов. К ним присоединились черные цверги. Призраки вышли на поле боя и начали наводить ужас. Среди них появилась баньши.

Барон Корф отреагировал быстрее всех — начертил руны и заключил ее в кокон из камня. Все знали: если эта мертвая бабища закричит, слишком многие полягут.

— Целить баньши! — приказал он и его голос, усиленный магией, разнесся над полем боя.

А уже через минуту все резервы вступили в схватку.

* * *

Город Познань.

От увиденного я похолодел. Николай вышел из-под огненного шара, но его тут же прошило несколько пуль. Крови оказалось так много, что я даже не смог сразу найти все пулевые отверстия. Одна точно задела легкое, судя по розовой пене на губах и хрипам, другая застряла в животе. Еще несколько попали в руки и ноги. И все же он еще дышал — чудо. Вот только Мишка стоял и ничего не делал. Даня сидел на песке и держал голову друга детства на коленях.

— Что стоишь⁈ — накинулся я на Меньшикова. — Лечи!

— Раны смертельны, я не… — начал было он дрожащим голосом.

Вот только я видел, что Коля борется за жизнь, цепляется за ее остатки окровавленными пальцами. Почему я не взял ветку лечения в свое время⁈

— Я сказал: лечи! — прорычал я.

Это мой друг. Мы через многое прошли вместе. Сейчас я не думал о будущем, когда начну восхождение к власти — тогда мои друзья могут поддержать меня, а могут встать на другую сторону. Но это все потом, до этого надо дожить. И дожить должны все!

— Лечи! — еще раз рявкнул я и подтолкнул Мишку к нашему другу.

Это вывело его из ступора. Меньшиков опустился на колени и быстро начертил две руны. От его рук повеяло холодом.

— Две пули еще внутри, если их не вынуть, все бесполезно, — сказал он. — До больницы не дотянем.

Я протянул кинжал, подарок Ольги и Святослава.

— Реж. Или могу я.

— Ты, я не…

Я рывком опустился на колени и разрезал рубаху на груди и животе Николы.

— Где пули?

— Живот и легкое. Я обезболю.

Мишка начертил четыре руны. Вокруг ран образовался иней, но не сковал кожу. Я знал, как достать пулю из живота, но вот легкое… мне не пролезть между ребер, а вскрывать их здесь и сейчас таким кинжалом равнозначно убийству.

— Даня, на тебе пуля в легком, — сказал я вдруг севшим голосом, словно долго и громко кричал.

— Что? — вынырнул он из отчаяния. — Но как? Я же не…

— Телекинез, Даня. Приходи в себя и соображай. От этого сейчас зависит жизнь Кольки, — спокойно сказал я.

Его глаза загорелись надеждой. Даня кивнул.

— Начинай первым, — сказал я.

Даня сосредоточился. Еще перед приездом в университет я планировал взять телекинез и изучал его теорию. Я знал, что проще всего манипулировать видимыми объектами. С тем, что ты не видишь, а только знаешь, где находится, в разы сложнее. Для некоторых невозможно. Но я знал потенциал Даниила Юсупова — ему сможет помешать только неуверенность в себе. А еще я знал, что княжич весьма самоуверенный парень. Он должен справиться. Обязан. Иначе не простит себе гибели друга. Как и я.

— Охлади еще, Миш, — сказал он. И я едва заметно улыбнулся. Из голоса Дани пропали растерянность и отчаяние. — Иначе я его обожгу.

Меньшиков кивнул и льда вокруг маленькой дырочки в груди Николая стало больше. Даня начертил руны и сложил пальцы так, словно тянет что-то. Раненый дернулся и Миша положил руки ему на плечи, удерживая.

Я кивнул и занялся пулей в животе. Сделал надрез, окутал руку темным огнем, сжигая всю заразу, и осторожно залез пальцами в рану. Коля застонал снова, но Миша его держал. А я шарил в животе друга.

Вот уже кожа на груди Коли вспучилась под напором вылезающей пули из легкого, а я все никак не мог найти вторую. Нет, так не пойдет, этак я его сам убью.

Первой мыслью было притянуть пулю как когда-то саблю спятившего инструктора, но вспомнил некоторые истории и сначала решил ее найти. Для этого начертил Радугу и струйка тьмы проникла в живот Коли, протекла по раневому каналу и остановилась. У позвоночника. А вот это плохо.

— Вытаскивайте пулю и зафиксируйте его, — спокойно сказал я. — Одно неверное движение и мы рискуем оставить его без ног.

Миша с Даней переглянулись и кивнули. Из груди вышел кусочек свинца, почти не деформированный. Даня откинул его и положил руки на плечи Николая. Миша переместился и сел Коле на ноги, руками сжал бока. Еще и сковал их толстой коркой льда.

— У тебя меньше тридцати секунд, — предупредил он меня.

— Может, снова я? — предложил Даня.

— Вслепую тут нельзя, а я вижу, — сказал я и снова запустил руку в рану.

Осторожно раздвинул внутренности, комментируя для Миши, какие из них повреждены, и добрался до пули. Секунду промедлил для уверенности, что Коля точно не дернется, и быстро, но аккуратно, взял пулю. После чего вытащил руку.

— Лечи, Мишань, — выдохнул я и откинулся на песок.