Вармастер. Боярская стража. Книга II - Сергей Извольский

обойдя оставшийся от Маргарет пепел выглянул в коридор. Очень удачно оказалось, что неподалеку торопливо идет горничная со своей тележкой.

— Здравствуйте. У вас есть сметка?

Горничная отвела взгляд, не глядя на меня в полотенце, потом кивнула и куда-то убежала.

— Зачем тебе сметка?

Мария, надо же — неслышно подошла. Хотя у меня сейчас такое состояние, стадо мамонтов мимо будет красться, не замечу.

— Убрать нужно кое-что.

Горничная уже прибежала — отводя взгляд, протягивая мне совок и небольшую щетку. Поблагодарив, зашел в комнату. Увидел, что Мария стоит на пороге, похоже ко мне в гости шла. Приглашающим жестом показал проходить, а сам опустился на одно колено на пол. Мария обошла меня и села в кресло, наблюдая как я аккуратно собрал весь пепел, оставшийся от Маргарет.

Закончив, жестом показал Марии, что мне нужна минута, вышел на балкон. Подумал немного, вернулся в комнату — ну не дело пепел с совка стряхивать. Достал из бара пузатый коньячный бокал, ссыпал пепел в него, после этого снова вышел на балкон. Перевернул, посмотрел, как Маргарет улетела навсегда, подхваченная и развеянная ветром.

Вернулся в комнату, присел напротив Марии. Великая княжна в обычной повседневной одежде и потушенными глазами похожа на прилежную школьницу. Особенно сейчас, когда сидит, аккуратно сложив руки на коленях.

— Ты по делу, или просто проведать?

— По делу. И просто проведать, — пожала она плечами, не поднимая взгляд. — Может ты оденешься?

Ах да, я же полураздетый сижу в одном полотенце. Но меня сейчас как-то распирает, так что в одежде сейчас просто не выдержу. У меня словно паническая атака без паники, и недостаток кислорода при его избытке. Вообще не понимаю, что происходит — вроде меня колбасит как извергающийся вулкан, при этом я совершенно спокоен как замерзшее озеро Байкал.

— Слушай, не могу. Я чуть-чуть играл с энергетическими потоками и…

Я замялся, даже не зная, как объяснить случившееся.

— И?

— И проиграл, — пожал я плечами. — Кстати, ты умеешь диагностировать эфирное тело?

— Факультативно и без предельно точных значений.

— Да предельно точные и не нужны. Можешь глянуть, у меня все в порядке?

Кивнув, Мария подошла и села на одно колено рядом со мной. Смущенно отводя взгляд взяла за запястье, словно пульс щупая. Прикрыв глаза — так, что затрепетали ресницы, некоторое время слушала. Кивнула один раз, потом второй, потом вдруг равновесие потеряла, едва не упав. Я подхватил ее, а Мария отдернула руку и вскочила на ноги. Покачнувшись, посмотрела на меня ошалевшим взглядом.

— Это невероятно!

— Невероятно что?

— Нет, я, наверное, ошиблась. Нет-нет-нет, это невозможно.

Где-то когда-то я это уже слышал, причем не один раз.

— Невозможно что?

— У тебя отклик идет такой мощи, что я даже не знаю, это… это просто невозможно, я видимо где-то ошиблась.

— Объясни, пожалуйста, что именно невозможно.

— У тебя эфирное тело не превышало физическое. Сейчас… ты ведь не мог за пару месяцев увеличить его в тридцать-сорок раз! Не мог же, правда?

— Как тебе сказать…

— Это путь длиной в десятилетия, так просто не бывает!

— Ну вот так получилось, видимо переборщил немного. Слушай, у меня в ушах шумит и крутит так, как будто я катаюсь на карусели перепив крепкого чая и объевшись жирной пищей — только без тяжести в животе. Это как-то можно…

— Когда твой вестибулярный аппарат привыкнет к новым параметрам, это пройдет.

— Спасибо, успокоила.

— Можно я еще раз проверю?

— Нужно.

Вновь закрытые глаза, синхронизация с ритмом и снова потеря равновесия. В этот раз Мария говорить ничего не стала, просто отошла и упала в кресло, запустив руки в волосы.

Посидели в молчании несколько минут.

— Так ты по какому делу?

Мария, забыв про удивление, снова мило покраснела и потупилась.

— Я говорила с Варварой…

Девушка осеклась, набирая воздуха и на что-то явно решаясь. Поторапливать я не стал, молча ждал.

— Я говорила с Варварой. Она сказала, что у меня сейчас последний шанс вернуться в нормальную обычную жизнь.

— Правильно сказала, — пожал я плечами.

— Сказала, что, если я сейчас продолжу двигаться по выбранному пути, обратной дороги не будет. Говорит, что мне нужно будет стать совсем другим человеком, отринув привычную мораль.

— Тоже верно говорит.

— А я не верю.

— Ты могла бы отпилить хорошему человеку ногу?

— Я работала медсестрой в госпитале и понимаю, о чем ты говоришь. Да, чтобы диагностировать очаг проблемы или вылечить, доктор специально делает человеку больно. Но какое это имеет отношение к…

— Прямое. Ты ведь не со мной и не с Варварой сейчас споришь, а с реальностью. Читай Макиавелли, он уже все давным-давно написал. Если взять суть, то рецепт процветания и государственного благополучия всего один: старое доброе ультранасилие. Все остальное от лукавого.

— Я уверена, что всегда можно найти другой путь.

— Ага, и не один. Только все они ведут прямиком в ад. Где-то попадется добрый правитель, который как Николай или Наполеон к протестующим на площади пушки не выкатит, и…

— И что?

— И все. Не разгонишь недовольных залпом картечи, утопив протест в крови, здравствуй революция. Причем Николай — этот беспощадный тиран, всего несколько человек повесил, чем заложил под государство бомбу замедленного действия, еще и развел легион иностранных агентов по типу Герцена, прости Господи. Или посмотри на Францию — едва стали сверхдержавой и столкнулись с болезнью роста, сломались на первом серьезном внутреннем кризисе. Стоило Людовику проявить слабину, как здравствуй резня, интервенты и понимание постфактум «как хорошо мы плохо жили». Гильотину, кстати, кто придумал? Правильно, гуманисты.

Раньше я с Марией прямого обсуждения таких тем избегал, а сейчас такое странное состояние, что говорил прямо и открыто, вообще без тормозов. Мне сейчас было душно от мира, и мир ко мне симпатий тоже не испытывал — все по классике, так что юные грезы девушки я не щадил, от души наваливал.

— Считается, что политика — грязное дело. Неправильно считается, не та таблица измерений используется, надо пересчитать. Варвара правильно сказала, что тебе, если ты останешься на этом пути, нужно будет отринуть привычную мораль, да и вообще все понятия нормальности пересмотреть.

— Например?

— Вот, например, смотри: жизнь — это движение. А если у соседей больше нечего взять без большой войны и все острова давным-давно открыты, то без вызовов есть