Олигарх 5 - Михаил Шерр

хвалебные отзывы о сестрице Анне Андреевне. Мужики о ней говорили с каким-то придыханием, уважительно называя её по имени-отчеству и барыней. В своих рассказах они особо подчеркивали её справедливость и милосердие.

Рассказы мужиков были бальзамом на мою душевную рану, возникшую после гибели на дуэли безумного графа Толстого. Разумом я понимал неизбежность и заслуженность такого конца для этого человека. Но я ведь не хотел его убивать!

После екатерининской церковной реформы прошло больше семидесяти лет и многие храмы когда-то процветающих обителей, обращенные в простые приходские, сиротливо стояли среди следов былого величия и тихо приходили в упадок.

Под Бронницами я приказал сделать небольшой крюк и мы подъехали к одному из таких храмов. Настоятель был ему под стать такой же древний и ветхий.

Два часа я исповедовался простому сельскому батюшке за все свои три жизни и расставаясь попросил:

— Батюшка, у меня есть возможность восстановить здесь обитель, благословите.

Моя исповедь похоже была большим испытанием для старенького священника, в его глазах стояли слезы и он дрожавшей рукой благословил меня. Из храма я вышел с миром в душе.

Глава 23

Коломенский завод меня порадовал. До завершения строительства еще конечно далеко, но работа купит. Никаких планов и сроков нет. Очень многое делается впервые в России, а кое что и в мире. Поэтому каждый день возникают совершенно непредвиденные проблемы и сложности. Но всё решается по мере поступления и возникновения.

Тем более что еще не налаженное производство или недостроенный цех не всегда препятствие основной деятельности завода.

Судостроительная часть завода только создается, однако два речных парохода уже заложены и один скоро поплывет по нашим рекам. Анна во время своей последней поездки навела такой порядок в Новосёлово и на заводе, что мне пришлось выступить в роли туриста. Чему я откровенно порадовался.

Неожиданно целых два дня пришлось потратить на общение с соседями. В наших краях лед тронулся и многие проявляли интерес к делам в нашем имении, а примерно треть склонялись к идеи продажи своих владений мне.

История с жалобами на меня благополучно разрешилась, но душок остался, а самое главное сюда уже дошел слух, что я больше не буду ни у кого покупать имения. Больше всех эта известие расстроило одного из дальних соседей на правом берегу Оки. Старый балтийский моряк собирался после смерти жены продать своё имение и уехать к дочери в Таврическую губернию.

Василия Николаевича я очень уважал и никогда не отказывал ему в визитах. Вот и сейчас стоило мне появиться в своем имении как тут же появилось его доверенное лицо. Возраст и полученные за долгую службу раны давали о себе знать и старый моряк слег после получения известий о моих проблемах. Поэтому он при первой же возможности послал ко мне отставного боцмана Никона, который прослужил со своим хозяином ровно двадцать лет.

Никона я сразу же принял и он не стал юлить и напрямую спросил меня.

— Ваша светлость, Василий Николаевич интересуются можно ли им по прежнему рассчитывать на продажу вам имения?

— Никон, старина, можешь передать своему барину мои пожелания выздоровления и что все наши договоренности в силе. Завтра я заеду к вам и всё подробно расскажу как мы поступим.

В Заокье у нас было намечено создание как бы коллективного хозяйства с двумя десятками соседских помещиков и это было единственное дело, которое ждет моего личного вмешательства. Дело было слишком важным и значимым.

На правом берегу Оки должно появиться крупное крестьянско-помещичье коллективное хозяйство. Площадь его земель должна составить почти пятьдесят тысяч десятин земли. Хозяйствовать там единолично буду я. Конечно не лично, а посредством специально обученных и подготовленных людей и конечно так же как в Новосёлово.

Мне непосредственно с выращенных урожаев особого дохода не будет. Мои основные доходы будут после того, когда всё это добро будет пущено в дело.

Другие пайщики достаточно приличный доход будут получать почти сразу после уборки, часть которого будет тут же продаваться на большой элеватор построенный рядом с Коломне на моей земле, рядом со строящимися заводом и большой новой пристанью.

Вся сахарная свекла будет продаваться на наш сахарный завод, часть урожая пойдет на наши фермы, а часть картофеля еще и на продажу.

Для меня эта затея с финансовой точки зрения почти пшик, больше забот и хлопот. Но мне важно сдвинуть с мертвой точки заскорузлое помещичье землевладение, показать им насколько это выгодно хозяйствовать по новому. Тем более, что инициатор всего этого дела не я, а один из заокских соседей — Лев Михайлович Степанов.

У него почти две тысячи десятин земли. Он два года назад в чине полковника вышел в отставку и решил поселиться в своем имении. Мы с ним знакомы, но можно сказать шапочно. Лев Михайлович много раз приезжал на экскурсии в Новосёлово и подробнейше вникал в наши методы хозяйствования, а потом неожиданно предложим Анне организовать крестьянско-помещичий кооператив.

Большую часть подготовительной работы провел Лев Михайлович и он собирается в работе будущего хозяйства принимать самое деятельное участие. Я пока не знаю в каком качестве, но точно за зарплату как и все.

Учредительное собрание решено провести у него в имении и надо спешить. Весна в разгаре и начавшийся сельхозсезон надо провести с максимальной пользой, всё наладить и со следующего года уже работать как положено.

Слухи о наших неприятностях конечно внесли некоторое смятение в ряды пайщиков, но господин Степанов оказался молодцом и пресек начавшийся разброд и шатания.

Теперь всё зависит от меня. Это дело пойдет только при одном условии — очень даже значительных финансовых вложениях, которые может сделать только майорат светлейшего князя Новосильского. И у меня есть всё остальное для успешной и выгодной работы: техника, подготовленные кадры и то, что в будущем назовут сельскохозяйственной инфраструктурой.

Я после возвращения в Россию время зря не терял и подробно познакомился со всем, что касалось этого нашего достаточно амбициозного проекта. Серьёзных замечаний у меня не оказалось, так какая-то мелочёвка и Анна очень быстро отправила письмо Льву Михайловичу, что всё остается в