Весна новой эры - Игорь Семенов

нас тут в институтах, но и на местах в колхозах. Хотелось бы все же побольше скотины сохранить, - тяжело вздохнул товарищ Бенедиктов. – Как представишь себе, какого труда будет стоить восстановить поголовье! Сколько времени уйдет на это!

Глава 10

Когда-то советский стратегический бомбардировщик Ту-95А мог бы добраться сюда лишь в одном единственном случае – если бы началась война… Та самая, начала которой больше всего боялись во всем Союзе и, наверное, во всем мире. Третья Мировая, атомная… И то никто бы не дал гарантии того, что он смог бы долететь до этих мест. Но сейчас все изменилось… Позади оказались прикрывавшие с севера Канаду и США радиолокаторы, пусковые позиции зенитных ракет, в том числе с атомными боеголовками, аэродромы истребителей-перехватчиков и еще целая куча военных объектов НАТО. Объектов, созданных как раз с той целью, чтобы вот такой самолет не смог долететь до этих мест и доставить до цели несколько мегатонн атомного возмездия.

Однако теперь все было иначе… Прошлая жизнь осталась где-то позади, под снегами Долгой зимы. Мертвым железом лежали под сугробами пусковые установки зенитных ракет, таким же мертвым железом лежали на аэродромах полуразрушенные самолеты, которые так и не восстановили после прошедшего по континенту землетрясения. Тут и там попадались на пути полуразрушенные, сгоревшие мертвые города, но сейчас летчиков это не интересовало. Их цель была в другом – проконтролировать исполнение американцами достигнутой договоренности. Те должны были передать СССР практически все, кроме баллистических ракет подводных лодок, которые те требовали как гарантию соблюдения договора. И хоть всех, кто был в курсе дела, откровенно бесила такая ситуация, но… Жить под прицелом американских ракет СССР не привыкать, и это все же куда лучше, чем если американцы все же решат применить свои арсеналы. Да и сами американцы в курсе, что если они применят эти ракеты – первыми в ответ погибнут их же беженцы. Не так много у остатков США ракет, уничтожить все не смогут. На удар возмездия сил хватит… Такой уж вот получался взаимный атомный шантаж.

Однако они продолжали полет, а под крылом по-прежнему расстилались лишь мертвые просторы. И установленная на самолете аппаратура все снимала и снимала… Снимала то, что осталось от некогда могучей сверхдержавы… Вон, например, какие-то дымки – что это? Деревня выживших американцев? Поселок каких-нибудь людоедов? Или же военный лагерь? Надо заснять поподробнее! И магнитофоны записывают все, что могут поймать приемники. А уж дома специалисты проанализируют все и сделают свои выводы… А пока можно лететь дальше.

Вот и еще несколько сотен километров позади – и самолет все же оказался в жилых местах… Сейчас под крылом проносились деревушки и поселки американского Среднего запада, в которых все еще как-то теплилась жизнь. Вон кто-то едет на жутко коптящем грузовике – газогенератор они поставили что ли? А вот города стоят явно заброшенные, мертвые, местами даже выгоревшие… А вон… Странно, жилой городок ведь! К общему удивлению, даже дымит какая-то высокая труба. Электростанция что ли? Очень похоже на то.

- Никак жилой город, - заметил один из летчиков.

- Похоже, - согласился второй.

А тем временем разведчики записывали какие-то радиопереговоры в районе городка и пытались понять, что же за херня тут происходит.

- Да они ж по-русски шпарят! – ошарашенно произнес один из офицеров.

- По-русски, да не по-нашему, - заметил второй. – Много англицизмов и других заимствований…

- Эмигрантский анклав?

- Похоже на то, - усмехается второй.

- Эх, бомбу бы на них кинуть! – с ненавистью произносит третий. – Ненавижу мразь эмигрантскую!

- Ты чего такой злой-то? – усмехается первый.

- У меня на них свой зуб, - мрачно ответил третий. – Еще с войны…

Но вот эмигрантский анклав остается позади, а самолет летит дальше, к восточному побережью… Где до сих пор шла вялотекущая, в виду зимы, гражданская война. Уже не за власть или какие-либо идеи… За последние запасы продовольствия и товаров первой необходимости.

***

Январь 1969 года стал для Михаила какой-то черной полосой в жизни. Сначала, еще пока он был в Москве, застудился и заболел воспалением легких дед… И хоть его и отправили в больницу, но с каждым днем состояние становилось все хуже и хуже. На пятый день после его возвращения из Москвы дед умер… Почти на десять лет раньше, чем в его прошлой реальности, и по этой причине парень винил во всем себя. Словно он не сделал чего-то особо важного, нужного, из-за чего все именно так и случилось. И даже то, что сейчас умирали многие, совершенно не успокаивало.

Сами похороны прош7ли как-то сумбурно, оставив в памяти лишь отрывки воспоминаний. Отбойные молотки, которыми долбят мерзлую землю, и трактор с навесным ковшом – ведь выкопать могилу вручную у людей не было ни сил, ни возможности. Простой деревянный гроб. Столб с металлической звездочкой и деревянная табличка с именем и годами жизни. Плачущие около гроба бабушка, тетка и мама, хмурые отец с двумя братьями. И больше никого. Оставшиеся в деревне родственники приехать попросту не имели возможности – все дороги были заметены снегом.

Бабушка после этого ходила подавленной, постоянно плакала и вспоминала умершего мужа… И кляла проклятых американцев, что устроили Долгую зиму. А в доме Михаила словно воцарилась какая-то гнетущая, настороженная тишина. Практически ушли в прошлое прежние разговоры за завтраком и ужином, перестали строить планы на будущее. И вообще все стали куда более мрачными и угрюмыми.

Потом