Сень - Квинтус Номен

Но мы сейчас должны рассмотреть другой вопрос: товарища Сталина интересует возможное применение этого реактора в сугубо мирных целях.

— Я против, — подала голос Таня, — в мирных целях такой реактор окажется слишком дорогим. Ведь доводить степень обогащения до двадцати трех процентов на одну загрузку обойдется на порядок дороже, чем обогатить полную загрузку водо-водяного на пятьсот мегаватт электрических.

— Татьяна Васильевна, — поморщился Берия, — товарищ Сталин прекрасно знает все ваши аргументы, но речь идет о другом мирном применении, вами, кстати, и озвученном. В качестве судовых силовых установок на ледоколах, или в качестве энергетических установок на плавучих электростанциях для отдаленных районов Сибири и Дальнего Востока. Ведь разница в этом случае окупается хотя бы тем, что этот реактор перегружать потребуется раз в пять лет, а не каждые восемь месяцев.

— Извините…

— А мне остается лишь согласиться с предложением товарища Сталина, — поспешил ответить Доллежаль, — для таких целей этот реактор будет если не идеальным решением, но довольно выгодным. Вот только…

— Что? — вскинулся Берия.

— При всем уважении к сормовским товарищам я не уверен, что они будут в состоянии делать в год более двух корпусов. У них и сейчас это производство…

— Наколенное, — закончила фразу Таня. — Но это не страшно, строительство завода для серийного производства корпусов реакторов уже находится на заключительной стадии.

— И заключаться оно будет еще года полтора, а то и два, — с нескрываемым ехидством добавил Берия. — К тому же, насколько я помню, там мы собираемся строить корпуса гораздо более мощных реакторов.

— У нас есть предложение по расширению завода имени Орджоникидзе, — снова в обсуждение вопроса вступил Доллежаль. — У них рабочие весьма опытные, в целом с атомной тематикой знакомы, к их оборудованию на здешней станции у нас нет ни малейших претензий.

— И сколько времени потребуется на дооборудование завода? — поинтересовался Берия.

— Если только об изготовлении корпуса реактора идет речь, — снова влезла Таня, — то можно и за год справиться. В крайнем случае я попинаю кого надо… за год управимся.

— Меня всегда восхищал ваш безудержный оптимизм, — усмехнулся Берия. — Вы готовы взяться за руководство модернизацией завода Орджоникидзе?

— Вот еще, глупости какие. Я всего лишь врач… впрочем, давайте поруковожу. Но только в части раздачи пинков.

— Я бы попросил тогда ваши пинки раздать, — Николай Антонович на секунду задумался, — сотрудникам Дубненского отделения ВНИПИ. Она обещали еще в ноябре предоставить систему автоматики для управления реактором, но мы эту систему так и не увидели.

— Лаврентий Павлович, а ведь товарищ Доллежаль вас обидеть хочет.

— Это как?

— А кто мне весной не выделил два десятка математиков? У меня вся аппаратура управления готова, а вот программы… Ими занимались пять молодых женщин, всего пять! И вот трое из них сейчас в декрете. Что делать будем? Можно у Королева математиков отобрать, но тогда у нас с ракетами будет очень грустно.

— В феврале будет выпуск в Московском механическом, мы тебе из него… десять математиков дадим. Ну что смотришь хитрыми глазами? Нет у нас больше специалистов!

— Ну нету так нету. Кстати, в ММИ сейчас тоже вроде реактор строится, исследовательский. Надо там и кафедру управляющей автоматики организовать, пусть и студенты свой посильный вклад внесут.

— А я против, — улыбнулся Доллежаль, — я думаю, никакой кафедры там организовывать не нужно. А нужно организовывать целый факультет!

— Ну хорошо, перейдем к остальным вопросам…

Когда все мероприятия закончились, Берия с Таней отправился на аэродром: он уже привык «нарушать собственные распоряжения», а на претензию Сталина по этому поводу когда-то сказал «если она разобьется, ты все равно меня расстреляешь и будешь прав, так уж лучше я вместе с ней. Но она точно не разобьется» — и Иосиф Виссарионович его по этому поводу больше не пилил. А в самолете Лаврентий Павлович спросил:

— Фея, ты чего такая злая сегодня?

— Да ничего не злая… просто сердитая. На себя сердитая: не учла, что когда у человека новая нога отрастает, она жутко чешется. А человек теперь мучается…

— Ну почешется и переста… ты что, человеку отрастила новую ногу⁈

— Ну я же обещала… а удивляться тут нечего, это как раз моя специальность. Я же регенератор…

—…второй категории… вот, значит, чем регенераторы занимаются… Сколько у нас в стране инвалидов?

— Полтора примерно миллиона. И надо починить всех. А до появления нужной техники еще лет пятнадцать-двадцать работать придется…

— А ты как это сделала?

— Ручками… и русскими бабами. Вам точно неинтересно будет.

— Ну… ладно. Сталину сама расскажешь?

— Не о чем еще рассказывать. Пока что-то могу сделать только я — это не повод хвастаться. Вы же не считаете нужным хвастаться, что у вас есть две руки? Вы таким родились, а я такой здесь появилась. Вот когда хотя бы десяток других врачей это делать научатся…

— У тебя есть в доступности тормозуха для хирургов? А то я сегодня ночью после такой новости, боюсь, не засну.

— Я вам пришлю… пристегивайтесь, садимся уже…

Глава 23

Пятьдесят третий год в стране начался в общем-то обыкновенно. В четверг начался, и страна в очередной раз (уже шестой с принятия постановления о выходном дне первого января) просачковала будний день. А в пятницу уже приступила к работе, и магазины тоже заработали все. Включая и магазины электротоваров — в которых начали продавать населению электрические лампочки по семнадцать рублей за штуку. То есть «старые», традиционные лампы накаливания по цене от двух-сорока до трех с полтиной продавать не перестали, а добавили «новые», которые вызвали в народе взрыв энтузиазма.

В первый же день их продаж в народе возник слух, что скоро «старых дешевых» ламп в магазинах не будет — и их стали массово скупать «впрок». Что представителей этой самой торговли «низового звена» сильно радовало: планы же перевыполняются, премии уже на подходе! Представителям же торговли рангом повыше этот ажиотаж ни малейшего волнения не доставил, так как «старыми» лампочками в предыдущие два месяца все склады были заполнены под крышу (ну, были в минторге и люди не самые глупые, которые могли просчитать «реакцию толпы»). А в центральной прессе появились «разъяснительные статьи» о том, что новые лампочки электричества жрут в десять раз меньше старых, но — главное — они лет по десять не перегорают. В теории не перегорают, а на практике гарантия на лампочку давалась на три года (а на старые гарантии вообще не было). И эти статьи ажиотаж мгновенно погасили: каждый знал, что лампочки менять приходится раза по два-три в год, а кое-где и чаще, а обязательное семилетнее образование позволило любому дремучему мужику прикинуть, что даже за три «гарантированных» года новая лампочка себя окупит…

Ажиотаж перевернулся, и народ стал уже новые лампочки с прилавков сметать, правда никто особо их «в запас» уже не брал. Но все равно уже через неделю в магазинах эти лампочки почти пропали: выпускали-то их всего три завода в стране, причем не очень больших завода…

И по этому поводу Станислав Густавович в очередной раз «бурно побеседовал» с Таней:

— Ты же говорила, что страну обеспечишь этими диодными лампами, а что мы наблюдаем?

— Слава, я очень тронута тем, что ты считаешь меня великой волшебницей. Но позволь и мне задать встречный вопрос: где обещанная Госпланом серная кислота?

— Сама знаешь: кислоты не хватает. Это же с твоей подачи понастроено суперфосфатных заводов, а они эту кислоту…у нас планы по выпуску удобрений не выполняются!

— И не выполнятся. Я, между прочим, схему очистки газа и нефти от сероводорода когда еще расписала, а где нефтеперерабатывающие заводы, эшелонами отправляющие серу на переработку?

— Но там такие затраты на производство аминных поглотителей…

— И Госплан искренне считает, что ВНИПИ за свой счет их выпуск наладит? А ВНИПИ, между прочим, называется «Фармацевтика», а вовсе не «Все хотелки Госплана». Так что пока смирись с тем, что артели по выпуску диодных ламп больше трех миллионов в год их не сделают. Причем учти, и три миллиона сделают если поставки олова не сорвутся… Ладно, с лампочками закончили.

— Нет не закончили!

— Закончили-закончили. Еще вопросы есть или ты только про лампочки ругаться пришел?

— Есть еще пара вопросов. Иосиф Виссарионович к моим предложениям прислушивается… не всегда, а тебя он все же слушает более внимательно. Сейчас бы Кржижановского к серьезной работе привлечь, у него очень неплохие идеи по поводу объединения электростанций в единую систему…

— А он что сам думает? Я по поводу серьезной работы?

— Ну, ему все же уже за восемьдесят…

— Ладно, я поняла, отдельно займусь им. А ты — изыщи мелкую