Мирт. Истина короля - Мария Сергеевна Руднева

в буквально двойного агента у него на глазах. Хотя сам Цзиянь на месте мистера Мирта перестал бы себе доверять в тот же миг, когда первые слова сорвались с губ.

Потребовалось объяснить слишком много, но мистер Мирт слушал терпеливо, изредка кивая в нужных местах и задавая наводящие вопросы, когда Цзиянь начинал путаться в мыслях.

Бутылка виски между ними опустела наполовину к тому моменту, как Цзиянь нашел в себе смелость заговорить о Праве на смерть и том, какую ошибку совершил.

— Это сложно назвать ошибкой, — покачал головой мистер Мирт. — Парламент загнал каждого из нас в ловушку, объявив Право. Вы поступили как человек чести, отказавшись спускать курок.

— Джеймс знал, что я не смогу, — помотал головой Цзиянь. — Он все время злился, что я не в состоянии никому причинить боль. Не понимал, как я смог стать военным и продвинуться по службе с такой позицией. Мысль о том, что на войне ценится разное, была для него дикой. Он был как зверь — стремился мстить и убивать и окружал себя такими же людьми. Всегда ставил себя выше меня, но в чем-то и заботился.

— Как вы думаете, зачем он вам все рассказал?

— Хотел посмотреть, что я сделаю? — Цзиянь закусил губу. — Как видите, я не сделал ничего. А он спокойно провернул свой план у всех на глазах.

— Ну как же ничего. Вы рассказали мне, — мистер Мирт улыбнулся и ободряюще похлопал его по живой руке. — И вы пришли к единственному человеку, который в самом деле сможет вам помочь. Я тоже кое-что хочу вам рассказать. Откровенность за откровенность, друг мой.

— Да?.. — Цзиянь выглядел удивленным.

Мистер Мирт был для него человеком, оторванным от общества, полностью погруженным в собственные исследования. Поэтому то, что он рассказал, стало для Цзияня настоящим откровением.

— Видите ли, Цзиянь… Вы говорили со мной о Джеймсе как о некоем незнакомце, оставившем след в вашей жизни. Для вас он хоть и был всегда изгнанным принцем, которого ваша собственная страна использовала для своей выгоды, но все-таки близким другом. Но вы не единственный, кто знает и любит Джеймса. Я вырос вместе с ним.

Такого Цзиянь точно не мог ожидать.

Мистер Мирт добавил виски в кофе. Теперь это больше походило на пару капель кофе на порцию виски — чем серьезнее становился разговор, тем больше мистер Мирт пил. Видимо, для того чтобы сохранять беззаботность в голосе, требовались недюжинные силы.

— Я — тот, кого бритты называют «подменыш». Одного из королевских сыновей фаэ забирают себе по Праву обмена, а взамен отдают фаэ. Таким образом человек королевской крови попадает в Холмы и остается там навсегда — уж не знаю, какую ему отводят роль. Я же рос как компаньон королевских детей, готовый всегда быть для них мостом между двумя мирами по крови и праву рождения.

— Я и не знал о таком…

— Вам неоткуда было бы. Это тайна королевской семьи, которая тщательно оберегалась. Ваши службы работали хорошо, но не до такой степени, чтобы узнать о подменыше.

— Они даже не знали о вас… О том, что вы тоже росли во дворце.

— Скорее всего знали, просто не приняли в расчет, — махнул рукой мистер Мирт. — Когда принц Андерс встретил принцессу Милану, все начало рушиться. Король Чарльз был в ярости и изгнал Андерса, что привело к разрыву отношений с фаэ — они покинули города и закрыли Холмы. Это была огромная трагедия для смертного мира. А ведь я считаю себя его частью! Но король Чарльз отчего-то решил, что мне будет лучше держаться подальше от Джеймса и принцессы Шарлотты. Я стал жить отдельно гораздо раньше, чем мистер Чэйсон Уолш пришел к идее Призыва Просвещения. Поэтому меня не затронул бунт. Я мог только смотреть на это со стороны. Король Чарльз знал, что может произойти, предвидел бунт и запретил мне вмешиваться… А я не могу — не имею права — противостоять слову истинного короля. Разумеется, по-особенному сказанному, так что, надеюсь, против Джеймса у меня какие-то шансы есть…

Мистер Мирт печально усмехнулся.

— Но как он умен, — он покачал головой и снова наполнил стаканы, теперь уже чистым виски. — Говорите, он был на выставке? Под вымышленными именем? И не прячет лица? А я даже не заметил его, хотя наверняка бы узнал… Он всегда отличался острым умом. Он мог бы стать великим правителем. Жаль, что он выбрал самоубийственный путь.

— Мы… Можем что-то сделать? Если он взорвет Парламент…

— Он не взорвет Парламент, — мистер Мирт остановил его коротким жестом. — Точнее, со зданием он может делать все, что угодно. Это будет печально, но не смертельно. Но до этого, может быть, и не дойдет. Обойдемся без человеческих жертв.

— Что вы задумали?

— Отправлюсь первым делом к мистеру Уолшу и все ему расскажу.

Цзиянь стиснул зубы.

— Позвольте, но Право на смерть…

— Цзиянь, за кого вы меня принимаете? — мистер Мирт округлил голубые глаза. — Я ни словом не намерен обмолвиться о Джеймсе — только о том, что запланирована атака на Парламент. Я покажу заложенные заряды и предложу свою паровую машину в качестве альтернативы для проведения собрания. Откладывать собрание ни в коем случае нельзя, да и мистер Уолш откажется, а вот перенести… Паровая машина сейчас самое безопасное место, к тому же будет постоянно в движении.

— И вы думаете, что сможете убедить Парламент?..

— Целый Парламент вряд ли, но это не требуется — здесь мне нужно лишь слово Чэйсона Уолша. Оно не обладает королевской силой, но и члены Парламента — не каменные великаны. Я смогу их убедить. Значит, сегодня на рассвете они должны заложить заряды? Тем лучше. Я знаю эти подземелья так же хорошо, как Джеймс. Если я найду хотя бы один заряд — это будет свидетельствовать о том, что заминировано все подземелье. Уолш не дурак — иначе не удержался бы на своем месте. Доверьтесь мне, Цзиянь.

— Если вы так говорите…

— Я уверен. У меня все получится. Хвала Маленькому народцу, в Парламенте сидят не такие упрямые лбы, как в некоторых джентльменских клубах, — мистер Мирт залпом допил виски. — Но какой мерзавец, использовать ребенка…

— Меня это тоже расстроило, — признался Цзиянь. — Кажется, нет ничего, что остановило бы Джеймса перед лицом его мести.

— Месть заставляет сердце терять чувствительность, — расстроенно сказал мистер Мирт. — Даже самое чистое из сердец.

— Я бы хотел остановить Джеймса до того, как он сделает ошибку.

—