Вот и свела нас судьба (на войну, да, на войну)… - Анатолий Н. Патман

и она о них знала. Понятно, что в нашей империи эти книги купить было просто невозможно. Тем более, мы и сами не озаботились выпуском русских изданий, и немцам дополнительно ничего не заказали. Придётся написать тёте Арине письмо об этом.

Ближе к полудню мы с Руфиной даже устроители очередной небольшой концерт. На этот раз именно она сыграла на гитаре «Путь домой» и «Танец маленьких лебедей». Зато у неё не было нот и слов «Les Moulins de Mon Coeur» или «Мельницы моего сердца», и я их ей записал. И позже мы на пару спели вполголоса эту песню как на французском, так и на русском языках. Вышло, конечно, интересно и красиво, тем более, голос у девушки был так же хорош, как у тёти Арины. Весь вагон молчаливо и безропотно слушал нас. И концерт завершился исполнением мной «Песни про друзей». И, видно было, что и она людям сильно понравилась.

Честно говоря, музицирование отняло у нас немало времени и сильно отвлекло нас от дорожных неудобств. Мы и не заметили, как к вечеру добрались до Одессы, вообще-то, до «Большого» вокзала, честно говоря, не особо и крупного кирпичного здания где-то в окрестностях города. Хотя, интересное здание, как подсказали нам наши соседи, как бы в псевдорусском стиле. И к месту временного проживания нам уже пришлось добираться, понятно, на пролётках извозчиков. В небольшой поезд, скорее, даже паровой трамвай, следующий, как оказалось, до Куликово поля, мы садиться не стали. Всё равно потом пришлось бы взять извозчиков.

Кстати, Исаак Моисеевич, и явно по просьбе дочери, как бы решил принять скромное участие в нашей судьбе. Ну, это образно сказано, а так он направил нас для временного проживания в городе в доходный дом одного своего, как бы хорошего знакомого, ясно, что тоже его национальности, Абрама Самуиловича Маршака. Вроде, там можно было на несколько суток останавливаться в вполне терпимых квартирах всего лишь по рублю за сутки с человека. Честно говоря, немного и дороговато, даже для Петербурга. Но для меня терпимо. Потом видно будет. И на этом спасибо…

* * *

— Ох, Татьяна, твой Борис опять сильно удивил Папа и Мама. Надо же, и слово своё сдержал, прислав этот велосипед, и такие прелестные песенки сочинил. Особенно этот «Manchester et Liverpool» понравился всем нашим гостям.

— Конечно, Зинаида. Особенно твоё исполнение. Хотя, ты эту песню безусловно хорошо спела. И на велосипеде вволю покаталась.

— Так, Татьяна, твой голос всё же пока не совсем подходит. А для меня как раз. А ты её потом перед подружками споёшь. Хотя, и «Навсегда» тоже красивая песенка, жаль, что лишь на русском. И велосипед твоим останется. Всё же подарки Борис сделал именно тебе. Правда, странно, отчего он в Москву приезжал? Может, хотел с тобою встретиться? Но, правда, Папа и Мама тебе этого не позволили бы. Сама понимаешь, что нам нарушать их волю нельзя.

— Да, жаль. Всё-таки Борис ничего такого насчёт Папа и Мама, и нас не допускал. Конечно, он как бы оскорбил княгиню Барятинскую и графиню Стенбок-Фермор, но это они же сами о нём и его сестре плохо отозвались. Тем более, и прямого оскорбления не было. Мне сестра Бориса Александра понравилась. Мама же говорила, что и она очень способная и многие привилегии оформлены именно на неё. И, как я поняла, разную одежду для катания на велосипеде как раз Александра и создала. А теперь она ещё и баронессой стала.

— Это, Татьяна, конечно, так. Да, выдумки Бориса необычные. И его сестра способная. И последний концерт, что мы видели, был интересным. Особенно мне понравился номер с Кшесинскими. Мило получился. Понятно, что тебе тогда больше хотелось поговорить с ним, но Мама не зря велела забрать тебя. Другие могли неправильно нас понять. Всё-таки и так про вас разное думают.

— Э, Зинаида, нам же нисколько не зазорно общаться с Борисом и его сестрой. Теперь мы надолго уедем за границу, и опять увидимся с ним лишь после Нового года. А ещё и война наверняка не скоро закончится? А вдруг он нам и письма не будет писать?

— Ничего страшного, Татьяна. Хотя, он же какое-то время проведёт у себя в имении. Но, если захочет дружить, то напишет.

— Наверное, Зинаида, и так? Но я думаю, что всё-таки напишет. Борис хороший и настоящий друг!

* * *

Без сомнения, Одесса довольно большой город, как подсказал Исаак Моисеевич, даже под двести тысяч жителей. И разноязычный. Кто только здесь не жил⁈ Больше, конечно, русских и малороссов, потом евреев и, конечно, немало и представителей других народов. Понятно, как нам все уши прожужжал опять же Исаак Моисеевич, и нравы были в целом посвободнее, чем в остальных местах нашей необъятной Российской империи. Похоже, судя по его настойчивости, он раскусил меня. Хотя, как бы на одесский манер, так и не показал особого почтения. В Петербурге явно вёл бы себя иначе…

Хотя, пусть… Отказываться от своей фальшивой личины я пока был не намерен И, вообще, нравы одесситов меня не так уж особо и волновали. Тем более, и шататься по разным злачным местам мы не собирались. Нас — прежде всего, меня, а потом и моих помощников, вежливо предложенная приказчиком доходного дома двухкомнатная квартира вполне устроила. Вообще-то, ага, сервис тоже. Хотя, тут явно сыграла роль записка Исаака Моисеевича. Конечно, хозяина, Абрама Самуиловича, мы не видели. Потом, не будет же он лично заниматься размещением не самых важных постояльцев.

С другой стороны, мне и сам доходный дом понравился. Он, даже трёхэтажный, пусть не особо большой, но, главное, находился недалеко от центра, на Нежинской улице, которая с запада пересекалась с Преображенской, как мы поняли, одной из главных и благоустроенных улиц города. Пусть некоторые удобства, конечно, как и во многих местах, располагались во дворе. Но мы и в Петербурге жили примерно в таких условиях. Лишь потом переселились в большую квартиру, но удобства всё равно были во дворе. С другой стороны, мы сейчас находились на юге, в тёплых местах и вообще недалеко от синего моря! В общем, пока можно было устроить для себя небольшой отдых!

Улица оказалась довольно тихой и вполне благоустроенной. Проезжая часть даже была покрыта булыжником. И место удобное, считай, почти центр ныншней Одессы. Как горделиво сообщил нам, ага, приезжим щеглам-москалям, степенный извозчик, лет под сорок, как сам представился, Платон Демьяныч, даже Соборная площадь с красивым и величественным Спасо-Преображенским кафедральным собором и памятником светлейшему князю Воронцову