Александра. Большая игра. - Олег Ростов

либо размолотило, словно гигантским молотом, ломая на части. Одна такая часть бревна упала около мортир, не долетев до них десяти метров. Конница и пехота штурмовых отрядов чуть сместилась подальше.

— Старшина, с воротами достаточно, вправо три, угол шестьдесят пять, трубка на удар. — Скомандовал Давыдов.

— Есть вправо три, угол шестьдесят пять.

— Внимание «единороги»! Заряжай полнолитыми ядрами. Огонь беглым по пять выстрелов по решётке и створкам ворот. Товсь! — Продолжал командовать Давыдов. — Огонь!

Заработала полевая артиллерия. Ядра разбивали противотаранную, с шипами, решётку ворот. После четвёртого залпа, решётка окончательно была разбита и обвалилась кусками. Толстые, оббитые медными полосами, дубовые створки ворот содрогались от попадавших в них ядер.

— «Единорги», ещё беглым по пять выстрелов по воротам. — Отдал команду Михаил. Позиции артиллерии окутывались пороховым дымом. Но легкий ветерок сносил пороховые клубы в сторону. От створок ворот начали откалываться куски. Вот одно из ядер пробило правую створку ворот насквозь. Потом ещё одно и ещё одно. Осаждающие спокойно ждали. Им торопится не надо было. Наконец, правая воротина раскололась на двое с верху вниз. Одна часть обрушилась, вторая осталась болтаться на петлях. Левая воротина ещё держалась каким-то чудом. Несколько ядер попало в то место, где шло крепление к верхней петле створки. Металлическую полосу, с внутренней стороны выбило. Раздался треск и воротина, накренившись вперёд, сначала замерла на мгновения и, наконец, рухнула, выворачивая крепления нижней петли. В открывшийся проём Михаил увидел частокол, который на скорую руку выставили обороняющиеся.

— «Единороги», внимание. Заряжаем шимозу. Залп по заграждению.

Части стены, примыкавшие с лева и справа к Золотым воротам, особенно с левой стороны, были разрушены и начали гореть.

— Старшина, две бомбы положи на второй поверх ворот.

— Есть. Оба орудия, угол шестьдесят, цель второй поверх ворот, трубка на удар… Огонь!

Обе мортиры, одновременно, с грохотом выплюнули пороховой дым на пополам с огнём. Две бомбы упали на второй оборонительный этаж Золотых ворот. От сдвоенного взрыва, половина крепостных зубцов, разлетелась кусками. Часть этажа обвалилась целым блоком. Из специальных отверстий полилось раскалённое масло на пополам с кипятком. Ворота окутались белым паром.

— Ого! — Воскликнул атаман. — Похоже, котлы с маслом и водой, что кияне кипятили, сорвало с креплений. Весело у них там сейчас. Хотели нас обварить, теперь сами обварились.

И на самом деле, осаждающие услышали вопли осаждённых и дикий, душераздирающий вой, что раздавались с верхней части ворот. В рядах конницы и штурмовых отрядов послышался гомон, смех.

Залп полевых «единорогов» разнёс в щепки временной заслон, что устроили горожане. Давыдов велел начать обстрел боевых площадок стен снарядами со шрапнелью, чтобы очистить их от лучников и арбалетчиков.

— «Единороги» по площадкам стен, шрапнелью и шимозой по переменно, прицел пять, трубка три, беглым, огонь

Разлившееся масло у ворот загорелось. Клубы дыма от масла и горящих стен поднимались в небо черными столбами. Ещё около часа артиллерия вела обстрел Золотых ворот и стен. Вот Давыдов поднял руку.

— Прекратить огонь. — Скомандовал он. Канонада смолкла. Он взглянул на хана Урусобу, атамана Гойду, на татарских карачибеков и на калмыцкого нойона. — Мы свою работу сделали.

Хан махнул рукой.

— Пошли! — Раздалась команда. Штурмовые отряды кинулись к проломам в стенах. Туда же устремилась и конница. Татары и калмыки на ходу стали осыпать стены стрелами. Пехота полезла в проломы. Там завопили, началась рубка. Часть пехоты стала растаскивать куски брёвен от развалившихся участков стены. Сами стены всё больше охватывало огнём. Пожар разгорался. Кое-как сумели расчистить дорогу для конницы, которая тоже стала втягиваться в город вслед за штурмовыми отрядами. Спустя некоторое время Давыдов отдал команду, и орудийная обслуга покатила полевые «единороги» в город на помощь штурмующим, поддержать их на улицах огнём…

Бои в городе продолжались до вечера. К ночи последние очаги сопротивления в центре Киева, где располагались остатки деревянного замка, построенного ещё в 14 веке и сильно пострадавшего при обороне города от войск золотоордынского эмира Едигея в 1415 году, были сломлены и ликвидированы. От горящих стен возле Золотых ворот, загорелись некоторые дома, которые, в итоге, сгорели дотла. Никто ничего не тушил. Однако, вскоре спохватились сами осаждающие. Таким темпом город мог сгореть под ноль, а это было не в их интересах. Поэтому были взорваны две деревянные башни и брёвна растащены, чтобы не дать городским стенам гореть дальше и локализовать пожар. Всю ночь шло тушение пожара в том числе и силами самих горожан, которых на время перестали грабить. К утру остатки взорванных стен медленно догорали, не представляя уже угрозы городу. После чего, началась сортировка киевлян. Молодых женщин, девушек и детей старше 5 лет в одну сторону. Молодых мужчин и парней в другую. Отдельно шли мастеровые — кузнецы, литейщики, сапожники, портные и прочие.

Давыдов, в это время, руками полона стал разбирать развалины Десятинной церкви.

— Сколько лет прошло после Батыя, а они всё восстановить церковь не смогли, тоже мне! — Ругался Михаил. К ним подъехал Агиш Ширин.

— Эй, Михаил! — Сидя на коне, татарин скалился.

— Чего?

— Поход был очень хороший. Много добычи взято! Спасибо тебе, лейтенант Корпуса.

— И тебе того же, карачибек. Это всё? А то у меня дело тут.

— Не спеши, Михайло. Я хочу подарок тебе сделать. Ты же холост, жены нет. И полонянок себе не берёшь.

— Холост, а что?

— Хочу подарить тебе боярышню киевскую. Хорошая девка, красивая. И её никто не трогал.

— Зачем она мне?

— Ээээ, Михаил, зачем так говоришь? Ты мужчина. А мужчине нужна женщина. Иначе какой ты мужчина⁈

— Карачибек, вот вернусь в Москву, может там и женюсь.

— Эээ, Михайло, пока вернёшься в Москву, то, да сё. Кто всё это время будет тебя согревать ночами? Да и днём можешь задрать подол на ней, а она обязана будет удоволить тебя. В жёны не возьмёшь, так рабыней своей сделай. Пусть порты твои тебе стирает. — Ширин оглянулся. — Эй, девку сюда тащите.

Один из татар подъехал на коне. Через луку седла была перекинута девушка. Татарин спрыгнул с коня и снял полонянку. Поставил её перед Давыдовым на колени. Девушка была простоволоса. Густые, тёмно-каштановые волосы закрывали её лицо и, когда она встала на колени, коснулись земли. Татарин схватил её за волосы и поднял лицо вверх. Михайло смотрел ей в лицо. Глаза её были закрыты. Лицо мокрое от слёз. На