Артём Рыбаков - Игрушки. Выше, дальше, быстрее

– Как я делал, видел? А так ты шагаешь.

И не поверите, я все свои ошибки сразу увидел. Он просто каждую ошибку чуть выпятил. Совсем чуть-чуть, но они сразу заметны тебе становились. Если у тебя нога вихляется – то у него трястись будет так, будто чарльстон он танцует. Ты руку выше, чем надо поднял – он в пионерский салют свою стойку превратит.

Сразу как первая после нашего прорыва тренировка закончилась, один из наших, Кудряшов его фамилия, насел на тренера с вопросом каких таких монахов, военврач в начале тренировки поминал. Ну и объяснил Антон. Доходчиво. Дескать был в Китае такой монастырь их, восточный, где монахи не только поклоны били но и приёмы борьбы всякие придумывали и оттачивали. И кое-что из придуманного теми монахами показал. Упор лежа принял и давай отжимания делать, на одной руке, да на трёх всего пальцах. Потом встал и спрашивает, а что, дескать, с горлом вашим будет, если я такими пальчиками за него возьмусь? Мы и призадумались. А он нас подбодрил, сказав, что на него равняться не надо, поскольку он всю жизнь умения свои оттачивает, и до смерти этим заниматься будет, а у нас задача попроще – хоть чему-нибудь научиться.

А Денис, Кудряшов то есть, не унялся и спросил, как почтение такое к монахам может у советского командира быть. Дескать, мракобесы они все и мы не зря религию отбросили.

А Антон на него пристально посмотрел и спросил, что он, боец Кудряшов, про Пересвета думает. А тот замялся и ответил, что не знает кто такой Пересвет этот. Ну, тут уж, Окунев и выдал ему на орехи, минут пять говорил. Лекцию прочитал по истории Отечества. Мы даже заслушались. А потом на часы посмотрел, чертыхнулся и погнал нас на занятия по взрывному делу.

Начальнику отдела …. Старшему майору госбезопасности Дутову.

Из беседы с лейтенантом Сотниковым Сергеем Степановичем, 1922-го года рождения, комсомольцем, бывшим командиром отделения 136-го отдельного пулемётного батальона.

«– Так вы утверждаете, что вы с остатками личного состава были задержаны представителями диверсионной группы Наркомата Внутренних Дел?

– Да, именно так.

– А почему вы решили, что эти люди имеют отношение к органам госбезопасности?

– Они представились.

– Как же?

– Я точно запомнил несколько имён: майор госбезопасности Александр Куропаткин, старший лейтенант госбезопасности Антон Окунев, военврач 3-го ранга Сергей Кутяев. Фамилии капитана госбезопасности – он, как я понял, начальник оперчасти и лейтенанта госбезопасности – ответственного за разведку, я не знаю. Знаю только, что их зовут Александрами. Остальных членов группы я знаю только по прозвищам.

– Вот как! Интересно. А какие у них прозвища?

– Командир группы – Фермер, оперативник – Бродяга, старший лейтенант Окунев – Арт, военврач – Док, разведчик – Люк, есть ещё Тотен и Казачина.

– Занятно. А откуда вы узнали про эти прозвища?

– Они так друг друга называют в боевой обстановке и во время радиопереговоров.

– То есть вы даже присутствовали при сеансах радиосвязи?

– Нет, не присутствовал. Это они во время переговоров по переносным рациям так друг друга называли.

– Переносным? Это что же, они с собой в ранцах рации таскают и во время боя используют?

– У них рации совсем маленькие – как пачка папирос размером.

– А когда вы отстали от группы?

– Я не отстал. Я к фронту решил пробиваться. К своим.

– А они, стало быть, не «свои»?

– Свои, конечно же! Вы бы видели, как они немцев били! Мост на шоссе за пятнадцать минут взорвали, хотя его взвод охранял!

– Так почему же вы ушли? Пауза…

– Я повторяю свой вопрос: «Почему вы ушли?»

– Командир группы отстранил меня от командования моими бойцами.

– За что?

– Он посчитал, что я недостаточно опытен и не умею командовать.

– То есть вы дезертировали?

– Нет, что вы! Просто этот майор, Куропаткин, обещал сразу меня к фронту отпустить, но всё время откладывал, да ещё и разжаловал.

– А вам не приходило в голову, что своим уходом вы могли раскрыть местоположение группы?

– Нет, тогда я об этом не подумал.

«22-ой Пехотный полк» – самый крупный в России клуб исторической реконструкции, занимающийся вермахтом.

*Говорите по русски? (нем)

**Откуда вы прибыли? (нем)

*** Откуда вы прибыли? Название посёлка или города? (нем)

*Приходите закрой глаза, поверь мне Мы будем летать над морем Мне так надоела ваша любовь Напиваясь на моей крови In Extremo «Vollmond»

**** Скипидар (нем.)

***** Вы врёте! Отвечайте! (нем) Вот ублюдок! Убил бы! (англ.) Попробуй Тони! (англ) Люк, у нас проблемы! (англ.) Достань пистолет! (нем.) Стоять! Предъявите документы! (нем.) Люк, поехали! (нем) (анг) Приятель, этот гомик знает нашего мента! У нас проблемы

Упражнение МП-8 состоит из двух упражнений МП-7 (дистанция 25 метров, мишень N 5, 5 пробных и 30 зачётных выстрелов (6 серий по 5 выстрелов). На пробную серию даётся 8 секунд. Зачётные серии выполняются в следующем порядке: 2 серии по 8 секунд, 2 серии по 6 секунд, 2 серии по 4 секунды).

Разогнав ученичков, я промочил пересохшее горло водой из фляги и похромал к командиру. Информация, вытащенная мной из подкорки, была так горяча, что мне казалось, что мозг мой закипит и паром сорвёт крышку черепа. Не зря же в касках вентиляционные отверстия предусмотрены, я полагаю – как раз для таких случаев.

Фермера я застал возящимся с какими-то бумагами. Ну да, командирская доля она такая – хорошо, что у нас ещё бухгалтерию вести не надо…

– Ну что, вспомнил что-нибудь или так, на коньячок зашёл? – поприветствовал меня командир.

– Саш, вспомнил и много интересного, между прочим…

– Рассказывай!

– Читал я в своё время книжку одну, – начал я издалека, – написал её личный массажист, а точнее – мануальщик, Гиммлера. Спина у гада сильно болела, а тот у китайца учился…

– Ну, прям как ты! – подколол меня Саша.

– Ага. Я потому её и прочитал в своё время. Ещё бы – роль мануального терапевта в истории! Хоть и переведена она была плохо, а может и написана хреново… Но не в этом дело! Понимаешь, он в Минск не прилетел и не на бронепоезде приехал!

– Неужто пешком пришёл?

– Нет. Гиммлер прилетит четырнадцатого августа в Барановичи и около четырёх вечера выедет в Минск на машине.

– Вот так так! Так это же замечательно! А как поедет? – спросил Саня, доставая карту.

– Через Слуцк.

– Ага, вот смотри, – сказал Фермер, водя пальцем по карте, – тут сплошные леса. Засаду на раз-два сделать можно…

– А почему у Барановичей не устроить?

– А там что у нас?

– Аэродром военный, больше не помню ничего.

– Вот сам и ответил, – сказал Саша, шурша картами. – Блин, а листа с Барановичами тут нет…

– В смысле?

– Ну, остальные карты есть, а Барановичей – нет.

– А мелкомасштабная есть?

– Да, вот, – ответил он, выкладывая лист на импровизированный «стол». Я посмотрел на карту:

– Интересно, а зачем он через Слуцк попёрся, когда через Дзержинск ближе и быстрее, и трасса есть?

– А я откуда знаю?

Я ещё внимательнее принялся рассматривать карту, вчитываясь в названия… Потом хлопнул себя по лбу:

– Ну конечно! Лесной массив видишь к северу от трассы?

– Да, и что?

– А то, что это – Налибокская пуща. Там сейчас то ли десять, то ли все двадцать наших дивизий в окружении до сих пор бьются. Вот они и решили рейсхфюрера по безопасным местам провезти.

– Надеюсь, что с нашей помощью они безопасными для него не будут! – зло сказал Саня. – Спасибо, что вспомнил! Кстати, а комсомолку ты с дерева снял?

Я непонимающе посмотрел на него… Потом до меня дошло, и мы рассмеялись… На звук нашего гогота откуда-то из-за кустов вынырнул Бродяга.

– Что, опять КВН вспомнили? – поинтересовался он.

– Нет… ха-ха… Гиммлера… – сквозь смех ответил ему Фермер.

– И комсомолку… – добавил я.

Минуты за три мы объяснили Шуре причину веселья и он, хмыкнув пару раз, углубился в карту. Потом достал курвиметр и стал что-то вымерять на карте.

– Прикидываешь, как туда добираться?

– Угу. Шестьдесят камэ получается. Вот, если этими лесами проехать…

– Не получится. Тоха говорит там две армии наших в окружении сейчас, плюс – те, кто их в кольце держат. В открытую поедем. Дней через пять, когда шум поутихнет.