На лыжне попаданец Ломаев (Лыжню! – 3) - Михаил Леккор

жена только ахала и брала все — от лифчиков и трусиков до обычных юбок и дурных джемперов.

Она бы истратила всю наличную валюту, но я стальными руками остановил этого водителя. Хоть она ругалась, опять впала в истерику, но я пошел домой.

Маша еще пыталась меня уговорить, убедить псевдологичными доводами, что ей крайне необходима эта одежда. Но я не вступал с ней в бессмысленный спор, просто тянул ее на квартиру. На полпути она сдалась и сама пошла к искомой цели.

Потом еще пришлось провести с ней воспитательную работу. С женщинами это все равно, что лаять на собак с наивной надеждой, что те облагоразумится. Но оставшиеся доллары я на всякий случай ей не отдал. Оставил у тестя Александра Петровича. Не все же Пушины такие сумасбродные. Точнее, скажем так: мужчины Пушины гораздо благоразумнее.

В Вологду я приехал, как и обещал, во вторую половину третьего дня. Спасибо военному коменданту вокзала, сумел уехать. А то в условиях большого количества денег и дешевизны билетов такое чувство, что добрая половина населения решила вдруг ехать.

А в Вологде уже свои острые проблемы, как будто все случившееся в Москве только подготовка для акклиматизации. Уже на вокзале меня дернули — немедленно в армейский штаб к самому командующему. Ох, грехи наши насущные, что ж я маленький не умер!

Материть будет или просто ругаться, угрожая дисциплинарным уставом? Вообще-то я хорошо съездил, не посрамив в первенстве СССР и Советскую Армию в целом и 16 армию в частности. Но это как генерал-полковник Кожевников решит. Надеюсь, помнит еще, благодаря кому сумел подняться в генеральском чине?

Помнит! И вообще я, по-моему стал чрезмерно нервным. Помни, во-первых, ты как курица, несущая золотые яйца, а во-вторых, ты слишком мал, чтобы сам командующий повседневно тобой занимался. Допустит до лицезрения своего генеральства и отпустит.

Но Кожевников вдруг не торопился, видимо, видимо, в военном армейском механизме все было в порядке и он нашел времени поговорить и с оным старшим лейтенантом. А по итогам разговора генерал-полковник объявил мне «светлейшую» благодарность, а рискнул попросить вручить почетные грамоты ЦСКА. Или, хотя бы, поручить кому-нибудь из высоких генералов. В штабе ведь их много.

Нет, сам согласился. Команду мою выдернули в штаб армии во главе с командиром спортроты майором Великановым для порядка. Произнес прочувственную речь про высокий патриотический долг, выдал грамоты, почему-то привел меня в пример.

Уже в спортроте, кулуарно мы продолжили. Теперь же я сам вручил положенные деньги — пятьсот рублей (за серебряную медаль первенства СССР) или восемьсот рублей (серебряная плюс бронзовая). Кстати, Кожевников тут тоже не остался в стороне, показал приказ о премировании каждого из нас (и командира спортроты, я так понимаю, чтобы не было обидно) по два оклада. И мне опять почему-то три оклада!

В общем повеселились. Но уже на завтрашний день я приказал выйти на лыжню. Принудительно не все, только обозначенная команда и, на всякий случай, запасные, но добровольно все остальные во главе с лейтенантом Ручниковым.

Теперь вам тут не там, надо готовиться к важнейшим соревнованиям в ФРГ. И, похоже, члены команды сделали правильные выводы по практике первенства СССР и сумели вдолбить его в головы всех остальных. Недовольных не было, хотя я за короткий срок перешел на большие расстояния — взвод зашагал по пятьдесят километров одномоментно, или делал ускоренные марши по двадцать и тридцать километров поотдельности –один маршрут до обеда, другой после обеда. И не дрожать тут мне.

Неизвестно с какой стати, но командование вдруг расщедрилось на массовое присвоение званий — то ли очередных, то ли внеочередных, как посмотреть. Ведь вы думаете, очередные звания, это когда вручают по истечении положенного времени?

Правильно, а потом включаются различные повышенные коэффициенты — боевые, из0за трудности жизни и службы, приграничные и т.д. Были и личные — по должности, по специальным задачам командованиям. Черт его знает, это только кадровикам можно разобраться. Если и те понимают, а не просто морду воротят.

Короче горя, не просто рядовых и сержантов сверхсрочной службы не осталось — их не было уже с прошлого года. Не стало и прапорщиков с младшими лейтенантами, все оказались лейтенантами. А уе бывшие ими стали старлеями.

Но больше всего я поржал, благо про себя. Мне присвоили капитана. Ха, вот тебе и обещание генерал-полковника Кожевникова присвоить мне… младшего лейтенанта, пока не получу высшее образование! А вот интересно, когда я окончу вуз, надеюсь, мне не дадут лейтенанта? Так-то по существующему порядку, а фактически ведь понизят!

Но пока поблагодарил, как полагается, получил капитанские погоны. Вместе со мной, кстати, капитан стал и Эдгар Иванов. Он хоть и не входил в мой взвод, но звание получил здесь же, видимо до кучи, чтобы не организовывать отдельную процедуру.

А вот сам Великанов оказался в пролете. Недавно только стал майором, не фиг лезть в подполковники. но, видимо, чтобы не сбить правильного настроя — а спортрота в последнее время подвигается хорошо — ему через несколько дней дали орден красной звезды.

Впрочем, все это было как бы между делом. Впереди соревнование в ФРГ и этим говорилось все!

Глава 23

Ехали мы в ФРГ… в Оберхоф! А это Тюрингия, самая что ни на есть Германская Демократическая Республика. Вот сволочи, даже не стесняются. Раньше хоть говорили, объединенная Германия, Западная и Восточная части, а теперь все ФРГ.

Чиновники ГДР, конечно, есть, на технических ролях. А что они, если их «августейший покровитель» сам есть из рук Гельмута Коля и, если что, готов бежать, куда ни поподя по их требования.

Ну, я-то не партийный чиновник и не западный либерал, я у них сразу спросил, а переводчик перевел:

— означает ли такая политика, что Западная Германия без объявления напала на государство Организации Варшавского Договора?

Как они попрыгали от такого простого вопроса! Причем, как немецкие чиновники, так и наши. Меня уже собирались отправить на Родину, и как раз в места далеко расположенные, но тут вступился министр обороны СССР Д. Т. Язов, как-никак я был в его ведении. Потом что-то негромко сказал Горбачев, и вся это свора лающих собак дисциплинированно затихла, лишь ворчала немного.

Немцы и так постарались затушить скандал, а уже вечером кругом вновь появились на немецком и русском языках лозунги об объединенной Германии.

И больше ничего, западные деятели уже не собирались уступать, ведь по факту, что бы тогда не говорили или сейчас, но СССР к началу 1990-х годов