Кровавая весна 91-го - Алексей Шумилов

тридцать, — спокойно пояснил Максим Олегович. — Хотели машину с товаром себе забрать, его на подвал кинуть, чтобы фирму на вас переписал.

— Какое тебе до всего этого дело? — прищурился седой. — Это наши барыги, и мы их стрижем. Ты же не по понятиям живешь, а по уголовному кодексу. Вот и живи по нему дальше, лови щипачей и прочих, кто тебе показатели портит.

— Кстати, насчёт уголовного кодекса, — криво усмехнулся Пархомов. — Владислав Русин написал заявление. По нему Авто и твоим бойцам корячится сто сорок восьмая статья. Причем, со всеми отягчающими обстоятельствами: вымогательство совершалось группой лиц, по предварительному сговору, с угрозой убийства и тяжких телесных. До семи лет с конфискацией имущества.

— Ты своему начальнику докладывал о заявлении? — усмехнулся бандит. — У него может быть другое мнение.

— Пока ещё нет, — хладнокровно ответил Пархомов. — Но обязательно, доложу, если не договоримся. Я бы на твоем месте на полковника Маркова сильно не рассчитывал. И на Бадри Георгадзе тоже.

— Почему это? — удивленно поднял брови Черный.

— Объясняю, — вздохнул Максим Олегович. — В городе работают важняки из Генеральной прокуратуры и столичные сыщики. Устраивать разборки с операми Владимиру Викторовичу сейчас не с руки. Они же пожаловаться московским гостям могут. Заявление кооператора имеется, показания ребята, на глазах которых творился беспредел, тоже дадут. Никуда с подводной лодки товарищ полковник не денется. Будет вынужден твою банду к ногтю прижать.

Если даже столичные гости уедут, могу к одному человеку обратиться, он у меня преподавал, а сейчас министра МВД по возникшей у нас организованной преступности лично консультирует. И полетит Владимир Викторович с насиженного места, быстрее пули.

— А что мои ребята за простреленную ногу и повреждения твоему подментованному молокососу предъявят, не боишься? — ухмыльнулся Черный.

— Заявления напишут или показания дадут? — удивился начальник ОУР. — Тогда твоему авторитету и всей вашей братве кранты настанут, сам понимать должен, что дальше будет.

Черный нахмурился.

— Короче, чего хочешь, мент?

— Чтобы ты оставил в покое Влада Русина и пацана, выгнавшего твоих отморозков, — пояснил Пархомов. — Они теперь под нашей защитой. Сунетесь — пожалеете.

— Рад, бы да не могу, — авторитет развел руками. — Сам понимать должен. Одному с рук спущу, остальные подумают, слаб Черный, ситуацию не контролирует. Морды начнут воротить, платить перестанут. Зачем мне такой геморрой нужен?

Седой помолчал пару секунд и веско добавил:

— Может мне всех вас скопом положить, да прикопать в лесочке? Пусть ищут. Как вы там у себя говорите? Нет тела — нет дела.

Над поляной опустилась напряженная тишина. Бандиты застыли, руки поползли к расстегнутым курткам и карманам, милиционеры сзади рассредоточились. Пара отошла под прикрытие машин, остальные сдвинулись поближе к деревьям. Ладони опустились на пояса, куда перекочевали «макаровы».

— Не советую, — качнул головой Пархомов. — Учти, наши коллеги, оставшиеся в городе, знают, куда мы поехали. Если с нами что-то случится, вас порвут. Сам должен понимать, что за убийство милиционеров сделают. Ты потом нигде не спрячешься, в любом уголке страны из-под земли достанут. Да и мы стоять не будем. Половину ваших гарантированно положим, а может и всех.

— Спокойно, пацаны, никого не трогаем. Пока, — выделил последнее слово Черный, и махнул рукой, успокаивая братву.

Затем снова повернулся к начальнику ОУР.

— Пацана покажи. Хочется на этого, Рэмбо, уложившего Лысого, Тему и Гнома, прострелившего ногу Бурому, посмотреть, — усмехнулся Черный. — Скажу ему пару слов.

— Андрей, подойди сюда, — попросил Максим Олегович, не отводя взгляда от авторитета.

Максимов вышел из машины, и не торопясь приблизился к переговорщикам.

— Так вот ты какой, — взгляд авторитета потяжелел. — С виду и не скажешь, что резкий — пацан малолетний.

Максимов промолчал, ожидая продолжения.

— Чего молчишь, сука⁈ — не выдержал Авто. — Думаешь, менты тебя спасут? Ошибаешься! Найдем и на куски порежем!

— Не вздумай, — холодно предупредил Пархомов. — Ты тоже не бессмертный. И твоя семья во многом замазана. Думаешь, не знаю, как вы с товаром и налогами химичите? Там статей будет как блох у Барбоски. Только попробуй что-то сделать Владу и Андрею. В лучшем случае, сядешь, в худшем, пристрелим как собаку, при задержании, за вооруженное сопротивление милиции. Одно моё слово, и по всем вашим семейным кооперативам начнут работать товарищи из ОБХСС, есть в столице пара высокопоставленных однокашников, которые мне многим обязаны. О том, что ты группировку свою подставишь, уже Черному изложил. Толстые папочки с оперативными материалами на каждого из вас у меня давно собраны. Скажите спасибо Маркову, что пока они не реализованы, но это в любой момент можно быстро исправить, только дай мне повод.

Багровый от бешенства Авто заскрежетал зубами, но поймав предостерегающий взгляд Черного, стиснул челюсти и ничего не ответил.

— Ладно, твоя взяла, — неохотно буркнул седой. — Трогать кооператора и мальчишку не буду. Своим пацанам тоже скажу, чтобы не лезли. Но если у кого-то из них крышу сорвет, я не при делах. Ребята на него сильно злые, особенно Бурый и Тема.

«Пора этому авторитету кое-что пояснить», — хмыкнул Максимов.

— Лучше бы, ты Черный с ними убедительно поговорил, — вмешался Андрей. — У меня есть ещё одна серьезная страховка. Я интервью дал одному из местных журналистов. Рассказал, как вы прессовали Влада и наезжали на моих друзей. И если, не дай бог, со мной и Русиным что-то случится, журналист свяжется с редакцией «ББС», «Таймс», «Вашингтон Пост» и другими западными изданиями в Москве. Там истории, как рэкетиры в провинциальных городах, наезжают на кооператоров не желающих платить дань, и убивают школьников, очень любят. Журналисту, кстати, дал выход на милиционеров, чтобы они дополнили моё интервью оперативными материалами и фотографиями тебя и твоей братвы. Обещаю, тронешь меня, станешь знаменитым на весь мир. Только тебе это вряд ли понравится. Наш президент и генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич очень трепетно относится к своему безупречному образу лидера прогресса и демократических преобразований. А тут в престижных западных изданиях выйдет материал о бандитах, убивающих школьников и душащих зарождающийся бизнес в стране. Товарищ Горбачев гарантированно об этом узнает одним из первых, будет очень недоволен, поручит КГБ и милиции разобраться с наглыми рэкетирами. Дальше продолжать?

— Не надо, — Черного тряхнуло, верхняя губа нервически дернулась вверх. Видимо представил себе последствия.

— Надеюсь, ты не пробуешь взять меня на понт, — прошипел он. — Иначе пожалеешь очень сильно.

— А ты попробуй меня тронуть и узнаешь, — ласково предложил Андрей. — Будешь знаменитым и узнаваемым, получишь свои пять минут славы. Но недолго, на зоне с тебя отдельно за весь этот шухер спросят, воры очень не любят такое внимание. Дела и деньги делаются в тишине.

— Кстати, о зоне, Черный, — оживился Пархомов. — Я