Черный дембель. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

своей головы. Но только силуэт: моё лицо походило в этих двух крохотных отражениях на чёрную маску.

— … Я в восторге даже от твоих духов с дурацким названием «Диорелла»…

Марго в притворном гневе нахмурила брови.

— Никакое оно не дурацкое! Оно французское!

«…Говори до поздней ночи, говори со мной…» — заглушали мои комплименты слова песни.

Коньяк уже почти выветрился из моей головы: пол-литра на троих — это не серьезно. Я смотрел на лицо своей партнёрши — поймал себя на том, что думал сейчас вовсе не о ней. Мне мерещилось, что я уловил в воздухе аромат рижской «Иоланты».

— … Уверен, что любой мужчина, — сказал я, — что находится в этом зале, откликнулся бы на твоё приглашение…

Мне почудилось, что женская спина под моей ладонью напряглась.

— … Но я не пойду с тобой, Марго. Хотя и очень хочу. Попроси швейцара — он вызовет тебе такси.

Движения моей партнёрши не изменились. Лишь прояснился её взгляд: он стал бодрым, ещё мгновение назад заволакивавшая его дымка развеялась. Маргарита Леонтьевна не сводила глаз с моего лица.

— Почему? — спросила она.

Я не услышал в её голосе ни нот обиды, ни гнева, ни удивления. «…Говори, о чём захочешь, — призывали музыканты, — в тишине ночной…» Ощутил, как расслабились зажатые в моей левой руке женские пальцы.

— Я не сплю с замужними женщинами, Марго.

Маргарита Леонтьевна дёрнула бровями. Усмехнулась. Взглянула мне за спину.

— Прохоров разболтал, — сказала она. — Мерзавец.

Я не уловил вопросительного тона в её словах — поэтому промолчал. Лишь пожалел о том, что налегал на коньяк: в дом Павловых мне сегодня дорога закрыта. Вздохнул — аромат «Иоланты» не почувствовал.

Марго усмехнулась.

— Не бойся, красавчик, сказала она. Мой муж уехал из города. Вернётся только завтра вечером.

Я ответил на её усмешку отрепетированной сегодня перед зеркалом «бондовской» улыбкой.

— Не путай мужскую солидарность со страхом, женщина, — сказал я.

Маргарита Леонтьевна хмыкнула. Но попридержала язвительные слова. «…В тишине ночной говори со мной, говори…» — снова попросили певцы.

Марго опустила взгляд на мои губы.

— Не спит он… — сказала она. — Со мной бы ты не уснул, Сергей Леонидович.

Марго вздохнула.

— Не сомневаюсь в этом, Маргарита Леонтьевна, — ответил я. — Ни капельки в этом не сомневаюсь.

* * *

После шестого танца мы с Марго расстались — на танцплощадке.

Я не видел, как и когда она ушла из ресторана.

Мы покинули «Московский» после того, как официантка Светочка принесла нам счёт и сообщила: ресторан закрывается.

* * *

По пути в посёлок Илья Владимирович вновь толкнул нам речь о пользе и необходимости высшего образования. А ещё он пообещал, что в сентябре (когда мы будем в колхозе) лично займётся вопросом нашего заселения в общежитие. Заявил: обеспечит нашей будущей комнате ремонт, если понадобится.

Я тут же вспомнил, как Артурчику в моей прошлой жизни примерно то же самое обещал дядя Саша Лемешев. Мы заселились тогда в комнату с новенькими обоями на стенах, со свежеокрашенными окнами и с вполне приличной (пусть и не роскошной) мебелью. Лемешев своё обещание выполнил…

ГАЗ-21 остановился у обочины дороги, рядом с домом моих родителей.

— … И кстати, — добавил директор швейной фабрики, — я подумаю насчёт холодильника. Хотя не понимаю, зачем он вам. У вас в общежитии есть прекрасная столовая!

* * *

К Варваре Сергеевне я наведался в воскресенье вечером, двадцать шестого августа — убедился, что запах рижской «Иоланты» ничем не хуже, чем аромат духов от «Dior».

* * *

Последнюю неделю августа тысяча девятьсот семьдесят третьего года я провёл почти так же, как и в прошлой жизни. Словно позабыл о том, что на самом деле мне не двадцать, а семьдесят лет. Устраивали вместе с младшим братом и с Артуром Прохоровым заплывы через реку и набеги на колхозные поля. Горланили по вечерам песни на «главной площади». Играли против поселковых подростков в футбол на пустыре. Прогулялись в кинотеатр на мелодраму «Гроссмейстер» (где играл пока не сбежавший за границу Виктор Корчной).

А ещё я за две бутылки водки снова арендовал на два вечера у Степана Кондратьевича Чижика. Обучил Кирилла и Артура езде на мотоцикле. Прохоров научился не съезжать в кювет и вовремя останавливать железного коня: до встречи с деревьями и чужими заборами. Успехи моего младшего брата оказались более впечатляющими. За два вечера он не стал мотогонщиком. Но усвоил уверенный средний уровень управления транспортным средством — хоть сейчас сдавай на права.

Вечером тридцать первого августа я наблюдал, как готовился к завтрашнему походу в институт мой младший брат. Кирилл тщательно подбирал и утюжил свою одежду, складывал канцелярские принадлежности в доставшийся ему три года назад по наследству от меня коричневый портфель с двумя застёжками (я в эту среду купил себе в «универмаге» похожий, но чёрный). Мой портфель (ещё с биркой) пока стоял в шкафу: завтра брошу в него тетрадь и шариковую ручку (я помнил: другая канцелярия в первый день занятий в институте мне не понадобится). Мой костюм висел в шкафу в полной боевой готовности.

Утром первого сентября мы с братом ограничились пробежкой и работой на спортплощадке. От ставшего уже привычным спарринга мы отказались. Позавтракали вместе с родителями. Нарядились в костюмы и полуботинки. С портфелями в руках (будто большие и важные начальники) мы зашагали через посёлок к трамвайной остановке. Младший брат меня поторапливал. Но я заявил Кириллу, что мы пока никуда не опаздываем: в этот же день в моей прошлой жизни мы отправились в институт на четверть часа позже.

* * *

Летом я нечасто смотрел телевизор и редко прислушивался к воркованию радиоприёмника. Баннеры с советской символикой, что встречались по пути к институту и к магазинам быстро примелькались — мой глаз не замечал их уже после второго-третьего просмотра. Но первого сентября я снова прочувствовал, что очутился именно в Советском Союзе. Потому что сегодня, пока мы с Кириллом ехали в трамвае, я с интересом рассматривал шагавших по тротуарам школьников. Они резко выделялись из потока спешивших по улицам Новосоветска людей не только ранцами и зажатыми в руках букетами цветов, но и яркими алыми пятнами пионерских галстуков.

Видел я на форме школяров помладше значки в форме пятиконечной звезды с изображением юного Владимира Ульянова. Сам я нацепил на пиджак значок с профилем уже немолодого Ленина и с аббревиатурой ВЛКСМ. Но я