Физрук: на своей волне 3 - Валерий Александрович Гуров

а в худшем получил шилом в пузо от этого урода. Стариковская бдительность против молодого подонка — не тот калибр.

— Прости, пожалуйста, Володя… — прошептал он, опуская голову. — Не уберёг я…

— Бог простит, — коротко ответил я. — А ты мне лучше скажи, где тут ближайшая шиномонтажка.

Старик моргнул, будто возвращаясь в реальность. И после короткой паузы кивнул в сторону улицы:

— Через два квартала, у моста. Круглосуточная, если никого нет или закрыто, то ты постучи посильнее и они откроют.

Я кивнул, поблагодарил, и уже собирался уходить.

— Володька… ты уж не думай, я ведь правда старался как лучше, — напоследок сказал старик. — Только, видно, годы уже не те.

— Знаю, дед. — я взглянул на него. — Потому и говорю — увольняйся, пока не поздно.

Дедок помолчал, а потом снова мне начал толковать про шиномонтаж.

— Там ребята надёжные! Я их знаю, уже лет десять работают, если не больше. Раньше прямо у них сам колёса качал, когда был свой «Москвич». Сейчас, конечно, не езжу, но ребята правда толковые. Сезон переобувки уже прошёл, народ на зимнюю резину перешёл, так что у них, думаю, спокойно.

Он перевёл дух и добавил:

— Врубай аварийку, едь не спеша, не гони. Доедешь спокойно, Володька. И если что, скажи, что от Сергеича со стоянки — они поймут.

Я усмехнулся.

— Принято, Сергеич. Спасибо за подсказку.

Старик кивнул, будто почувствовал, что его простили, и наконец немного выдохнул. А я развернулся, глядя на свой джип.

Нет, я понимал, что на пробитом колесе ездить нельзя. Колесо требовало снять и везти в шиномонтаж, но времени на такие телодвижения у меня не было. Я решил действовать прагматично. Включил аварийку и сел в машину, чтобы не терять больше времени.

Перед отъездом повернулся к старику.

— Слышь, дед?

— Оу?

— Скажи хозяину стоянки, чтобы яму под забором закопал. Это не пожелание. Это — требование от меня. Если я ещё раз сюда поставлю машину, я обязательно проверю, так ему и скажи.

— Скажу, обязательно скажу… А если нет — сам закопаю, лопата есть… Володя, а у тебя правда ко мне никаких претензий нет? — добавил он, уже робко.

— А хочешь, чтобы они были? — спросил я.

Он замялся:

— Нет-нет… мало ли…

Я не стал дальше его тормошить. Тронулся, махнув рукой на прощание:

— Ладно, дед, иди в свою берлогу, тебя там твой «Спартак» уже заждался. Без тебя они уж точно конец не переиграют, — сказал я.

Старик понуро кивнул и, шаркая ногами, поплёлся к своей будке. По дороге он вдруг остановился, обернулся и с укором посмотрел на своих лохматых питомцев. Те сидели рядком на земле, высунув языки и тяжело дыша, будто ничего не случилось.

— Эх вы, неблагодарные! — повысил голос сторож, потрясая пальцем. — Я вас кормлю, сторожа недоделанные! Допрыгаетесь, всех к чёртям отсюда выгоню!

Я даже не стал реагировать. Понимал — спектакль для меня. Пусть отыгрывает своё маленькое чувство вины, раз совесть проснулась. Мне сейчас было не до этого.

Все эти сцены с дедом, собаками и дырявыми заборами могли бы вызвать улыбку, если бы не одно «но»: колесо по-прежнему спущено, а время уходило.

Надо было ехать в шиномонтаж.

Глава 22

Я достал мобильник, пролистал список контактов и нашёл номер Кирилла. Тот, как обычно, взял трубку сразу — даже не дал толком дождаться второго гудка.

— Да, Владимир Петрович! — бодро отрапортовал ученик. — Мы уже на низком старте с пацанами, ждём только, когда вы заедете!

— Кирюха, слушай внимательно, — начал я, — тут возникла внештатная ситуация. Одно колесо у меня ушло в минус, надо заехать на шиномонтаж и подлатать. Так что немного задержусь. Если у вас на вечер других планов нет, рассчитывайте, что подъеду где-то через час.

— Принял, Владимир Петрович, — ответил пацан без колебаний. — Планов никаких, ждём сколько нужно.

— Вот и отлично, постараюсь сделать всё побыстрее, чтобы не затягивать.

— Принято, — сказал и отключился.

Я бросил телефон на сиденье и на аварийке выкатил со стоянки. Конечно, чувствовалось, что машину чуть тянет в бок. Но, даже несмотря на повреждения колеса, джип ехал уверенно. Ну, на то он и внедорожник…

Я вырулил на улицу, осторожно нажимая на педаль газа. Дорога была почти пустынной — всё-таки поздний вечер.

В принципе, ничего критичного с колесом не было. Прокол от шила — явно не приговор. Если в шиномонтаже поставят нормальную латочку, покрышка будет как новая. Всё решаемо.

Я медленно ехал вперёд, плетясь будто черепаха. Но, по правде говоря, я просто не хотел рисковать — пусть лучше тихим ходом, чем потом менять диск.

Благо на пустой дороге я никому не мешал.

Далее всё оказалось ровно так, как говорил сторож. Минут через десять, а точнее — через десять медленных, вязких минут, когда джип буквально полз по дороге, я наконец увидел впереди ту самую вывеску.

«ШИНОМОНТАЖ 24/7» — красные буквы горели над будкой спасительным маяком.

— Ну вот и приехали, — сказал я вслух, сворачивая к обочине.

Шиномонтаж выглядел скромно, если не сказать убого. Небольшая металлическая будка размером с киоск «Союзпечати». Вокруг стояли стопки шин, сложенных у стены.

Возле входа, опершись плечом о дверной косяк, стоял мужчина лет тридцати в засаленной спецовке. Он неторопливо пил кофе из бумажного стаканчика и лениво наблюдал за пустой дорогой.

Других машин рядом не было. Сезон «переобувки» уже закончился, и круглосуточная шиномонтажка теперь явно скучала по временам, когда клиенты выстраивались в очередь.

Я плавно подрулил к будке, поставил джип вплотную к входу и заглушил мотор. Жёлтый свет аварийки погас, я выключил фары и вышел из машины.

Мужик у входа даже не шелохнулся — стоял как изваяние и наблюдал за моими действиями, время от времени отпивая из своего стаканчика.

— Что, колесо приказало долго жить? — усмехнулся он, наконец заговорив, кивнув в сторону моего джипа.

— Что-то вроде того, — подтвердил я. — Возьмёшься сделать?

Он чуть сощурился, оценивающе глядя на машину.

— А что с ним?

— Наехал, наверное, на что-то острое. Гвоздь или кусок железа, — ответил я, не вдаваясь в лишние детали.

Мужик, не отрывая стакан от губ, неторопливо подошёл к пробитому колесу. Наклонился, осмотрел повреждение и кивнул как-то по-деловому.

— Да тут ничего