По прозвищу Святой. Книга вторая - Алексей Анатольевич Евтушенко

class="p1">Солнышка нет, а в остальном всё так.

— Ты как, лейтенант? — раздался рядом начальственный голос, который он уже слышал.

Максим поднял голову.

Перед ним стоял высокий крепкий военный лет сорока с двумя звёздами в каждой петлице и орденом Красной Звезды на правой стороне груди. Генерал-майор, значит. Комдив? За его спиной маячили ординарец-сержант и капитан Малышев.

— Нормально, товарищ генерал-майор, — ответил Максим, становясь ровнее. — Всё в порядке.

— Да вижу я, в каком ты порядке, — проворчал генерал-майор, протянул руку назад и щёлкнул пальцами. Ординарец тут же вложил ему в руку флягу.

Генерал-майор отвинтил крышку, протянул Максиму:

— На-ка, глотни.

Максим взял флягу, понюхал.

— Коньяк? — осведомился.

— Соображаешь, — улыбнулся генерал. — Он самый. Пей смело.

Максим сделал глоток, вернул флягу.

— Благодарю, товарищ генерал.

— Я Малеев Михаил Фёдорович, — представился военный. — Командир третьей кавалерийской дивизии, которая держит оборону на этом участке. Вижу, тебе есть что рассказать, лейтенант?

— С Шехерезадой меня не сравнить, конечно, — ответил Максим, — но маленько есть.

— Как-как? — засмеялся комдив. — С Шехерезадой? Да ты, гляжу, балагур, лейтенант. Не из казаков часом? Сам-то я с Дона.

— Да вродекак нет, — ответил Максим. — Хотя кто знает… Я бывший беспризорник, родителей не помню.

— Понятно, — посерьёзнел комдив. — Ну давай тогда за мной, в штаб. Будешь рассказывать.

Штаб дивизии располагался на восточной окраине Ахтырки, примерно в девяти километрах от Ворсклы. Пока добирались (сначала пешком через систему оборонительных позиций и районов, а потом на «эмке» комдива), Максим узнал, что встретились они, можно сказать, случайно. Просто комдив Малеев лично решил проверить передовые рубежи обороны, а тут как раз и Максим вышел на позиции батальона Малышева.

В штабе, который обосновался в двухэтажном каменном особняке конца девятнадцатого века, несмотря на поздний час, никто не спал. В кабинетах горел свет, звонили телефоны, стучали пишущие машинки.

— Значит так, — сказал комдив, выходя из машины. — Порядок нарушать не будем. Сначала побеседуешь с моим начальником Особого отдела, капитаном государственной безопасности Дондышем Борисом Михайловичем. А уж он решит, что с тобой дальше делать. Извини, лично тобой заниматься не могу, а без проверки никак. Время такое, сам понимаешь.

Вслед за комдивом Максим поднялся на второй этаж. Генерал-майор дважды стукнул в дверь кабинета, на которой висел прямоугольник белой плотной бумаги с надписью чёрной тушью от руки «Особый отдел».

— Войдите! — послышался голос.

Комдив открыл дверь, вошёл, поманив за собой Максима.

— Товарищ генерал-майор! — из-за стола им навстречу поднялся среднего роста полноватый человек неопределённого возраста. Три алые шпалы в каждой петлице, редкие, тщательно зачёсанные набок русые волосы, под которыми просвечивает ранняя лысина, водянистые бледно-голубые глаза.

— Не спишь? — осведомился комдив. — Вижу, что не спишь. Это хорошо. Вот, займись, пожалуйста, товарищем младшим лейтенантом. Вышел из окружения на участке батальона Малышева. Но не один. Вместе с ним были командарм пятой Потапов, начальник Особого отдела Юго-Западного фронта Михеев и четверо красноармейцев. Потапов и Михеев раненые. Потапов — тяжело.

— Потапов и Михеев? Они же погибли.

— Как видишь, нет. В общем, займись этим делом, утром доложишь. Бывай.

Генерал-майор вышел из кабинета.

Максим посмотрел на товарища капитана государственной безопасности. Тот безучастно встретил его взгляд и сказал скучным голосом:

— Для начала сдайте оружие, товарищ младший лейтенант.

[1] Стой! Кто идёт? (нем.)

[2] Свои. Франц, ты? (нем.)

[3] Да. Иди сюда (нем.)

[4] «Колоколенка», автор Леонид Сергеев.

Глава двадцать вторая

— Я арестован? — спросил Максим, выпрямившись. Он понимал, как выглядит со стороны — в грязном окровавленном и рваном обмундировании, небритый, уставший.

— Пока нет, — улыбнулся одними губами капитан государственной госбезопасности. — Но таков порядок. В меня уже пытался стрелять один из окруженцев, когда ему не понравились мои вопросы. Так что положите оружие, пожалуйста. Вон на тот столик в углу.

— Как скажете, — Максим положил на столик автомат и «вальтер», вытащив его из кобуры.

— Трофейные? — осведомился капитан.

— Как видите.

— Присаживайтесь, — капитан кивнул на простой деревянный стул с прямой спинкой по другую сторону стола.

Максим сел.

Капитан взял чистый лист бумаги, перьевую ручку, обмакнул её в чернильницу и написал сверху: «Протокол допроса подозреваемого».

Максим хотел спросить, почему это он подозреваемый, но передумал. С точки зрения капитана он действительно был подозреваемым. Что ж, поиграем в эту игру до конца.

Начался допрос.

— Фамилия, имя, отчество?

— Свят Николай Иванович.

Капитан записал.

— Год рождения?

— Двадцатый, — ответил Максим. Он не знал, дату рождения Николая Свята, в комсомольском билете её не стояло, только год, но для себя решил, что не помнит. Как и многого другого. Трудное беспризорное детство и две контузии, считай, подряд. Он многое забыл. И с этим органам придётся считаться. Если захотят. Могут и не захотеть. Но тут уж как повезёт, никакой другой легенды он предложить не может.

Тем временем капитан продолжал спрашивать и записывать.

— Место рождения?

Вот оно, начинается.

— Не помню.

— Как это? — рука капитана с пером замерла.

— Я и родителей своих практически не помню, — сказал Максим. — Умерли от голода, когда мне пять лет было. Сначала дед с бабкой взяли к себе, потом они тоже умерли. Беспризорничал, пока в трудовую коммуну имени Дзержинского не попал. Там из меня, можно сказать, человека сделали.

— Понятно, — капитан написал «не помнит». — Социальное положение?

— Из крестьян.

— Происхождение и занятия родителей?

— Крестьяне.

— Судимости у вас были?

— Не успел, хотя был близок к этому. Говорю же, коммуна спасла от кривой дорожки.

— Родственники репрессированные имеются?

— Круглый сирота.

Вопросы продолжались. Максим отвечал, что помнил из жизни Николая Ивановича Свята. Мол, после окончания учёбы и работы в коммуне имени Дзержинского, поступил в Чугуевское военное авиационное училище лётчиков (ЧВАУЛ). Было это летом тридцать восьмого года. Отучился три года на лётчика-истребителя, а сразу после выпуска началась война.

— В каком полку воевали?

— Двести пятьдесят четвёртый истребительный полк в составе тридцать шестой истребительной авиадивизии ПВО.

— Командир полка?

— Майор Петров Пётр Михайлович. Герой Советского Союза.

— Как оказались в окружении?

— Был сбит над территорией, занятой противником.

— Конкретней. Когда и где.

Максим рассказал о воздушном