Константин. Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков

негодяй Кокрейн отправил его на верную смерть. Разумеется, русские мины нужно было протралить, но поручать это дело отпрыску древнего рода было слишком даже для бывшего пирата!

Найти таившиеся в глубине адские машины оказалось совсем не просто, не говоря уж о том, что защитники Свеаборга обрушили на тральную партию всю мощь своей артиллерии. То и дело вздымавшиеся рядом с их утлыми шлюпками всплески от паления ядер вызывали в душе юного лейтенанта почти суеверный ужас. Мундир промок до последней нитки, а в душе не осталось ничего кроме злости.

То, что русские каким-то невероятным способом ухитрились перенести буйки на минное поле, стало ясно сразу. Непонятно было другое, почему многоопытные британские и французские капитаны не заметили этого сразу и позволили коварным московитам загнать себя в ловушку?

— Есть! — громко закричал с соседнего баркаса матрос с такой разбойной физиономией, что встреть его Филдинг где-нибудь на темных улицах Лондона, без сомнения сам отдал бы кошелек, часы и все остальное.

Отягощенный грузом канат подцепил минреп, и черная «адская машина» всплыла на свет божий из темных глубин.

— Осторожнее парни, — хрипло скомандовал лейтенант. — Если дотронетесь до этих рогов, гостинец Черного принца непременно взорвется!

— А что с ней делать?

— Понятия не имею, черт возьми…

Говорили, в прошлом году, одну такую мину вытащили прямо на палубу флагманского «Эдинбурга» адмирала Чадса, после чего она взорвалась, унеся в ад сразу полдюжины любопытных моряков и еще столько же покалечив. И он вовсе не собирался повторять эту глупость.

— Отбуксируйте ее в сторону и там расстреляйте! — решился Филдинг, но в прилетевшее в этот момент ядро, мгновенно решило их затруднение, отправив черный шар на дно.

— Почему она не взорвалась, сэр?

— Не знаю и знать не хочу. А вы продолжайте работу, дьявол вас раздери!

К удивлению британцев, русские мины оказались вовсе не такими страшными. Некоторые из них уже несли на себе следы встречи с корпусами кораблей союзников, но почему-то не сработали. Впрочем, расслабляться было рано. Как только один матрос потерял бдительность и попытался толкнуть казавшийся безобидным рогатый шар веслом, как тот тут же грянул взрыв, разнесший в кровавую пыль и самого придурка и его товарищей вместе с яликом.

После такого сюрприза, напуганные моряки хотели было уже бросить свои снасти и спасаться, и лишь недвусмысленное обещание Кокрейна подарить всем трусам по доброму пеньковому галстуку, заставило их вернуться. Все знали, что обещания сэра Томаса обычно не расходятся с делом.

Тем временем на прикрытие тральной экспедиции подошли канонерки и мортирные суда, открывшие огонь по русским батареям и отвлекшие большую часть огня на себя. Стало немного полегче, и злые как черти британцы продолжили свою работу.

И тогда Бутаков послал в бой «константиновки». К сожалению для защитников крепости, боеспособность к тому времени сохраняло лишь пять брустверных канонерских лодок. На двух других требовала ремонта машина, а на последней вышла из строя добрая половина экипажа, надышавшегося сернистым газом.

Тем не менее, им почти удалось сорвать тральные работы. Подойдя к союзникам на минимальное расстояние, они открыли огонь по шлюпкам, благо те были перед ними как на ладони. Тяжелые свинцовые пули рвали на части тела английских моряков и дырявили шлюпки. Сам Филдинг чудом остался жив, при том, что почти все бывшие с ним на одном баркасе погибли.

— Господи боже! — взмолился офицер, как никогда до этого в своей короткой, но полной всяческих удовольствий жизни. — Пощади меня и я изменюсь! Клянусь тебе, я буду жертвовать на церковь и заниматься благотворительностью. И никогда, слышишь никогда, не стану шутить над преподобным Болтоном!

Судя по всему, всевышний вовсе не считал мистера Филдинга закореневшим грешником и решил дать ему шанс. Их канонерки на время оставили береговые батареи в покое и перенесли огонь на своих русских одноклассников. Однако защищенные брустверами «константиновки» были довольно сложными противниками. В лоб их броня запросто выдерживала попадания даже 68-фунтовых бомб. Зато ответный огонь гладкостенной «пушки Баумгарта первой модели» не оставлял британским и французским канонеркам ни единого шанса.

Правда, союзники успели хорошенько изучить сильные и слабые стороны своих противников и оказались готовы к подобному повороту. В конце концов, их было почти в пять раз больше, и они могли вести огонь с разных сторон. Ведь борта русских канонерок не имели защиты. Впрочем, попасть по ним тоже было не просто.

Нет, если бы англичане и французы могли выйти вперед и окружить своего противника, тому пришлось бы туго, но их капитаны все еще опасались мин. Тем временем, Кокрейн снова повысил ставки, послав в бой три своих броненосные батареи: «Метеор» «Тандер» и «Траст». Получившие в предыдущих боях повреждения «Глаттон» и «Конгрев» оставались пока в резерве.

Надо сказать, что повреждения француза оказались вовсе не так велики, как заявлял об этом Пэно. Корпус и артиллерия броненосца практически не пострадали, а потери экипажа были быстро возмещены переведенными с других кораблей людьми. Тем не менее, месье Шарль твердо заявил, что не станет рисковать последним имеющимся у него броненосным кораблем.

Но Кокрейну было уже все равно. Он и раньше знал, что эта война будет в его карьере последней. Просто прежде он полагал, что это станет его триумфом, а теперь… к черту пустые размышления! Он возьмет эту проклятую крепость и не оставит от нее камня на камне. Потом придет черед столице туземцев, которые оказались такими тупыми, что не смогли оценить шанс вернуться в семью европейских народов, предоставленный им британской короной, а предпочли сражаться на стороне еще больших варваров нежели они сами.

Никто из младших флагманов даже не подумал возражать своему командующему. Во-первых, тот все равно никого бы не стал слушать. А во-вторых, если сэр Томас желает сломать себе шею, то так тому и быть. Как говорится — падающего подтолкни! Будет потом на кого списать неудачу… а если же старый пират добьется своего, то героями станут все!

Непрерывный обстрел Свеаборга длился уже более шести часов, когда удачно пущенная бомба подорвала один из пороховых погребов на острове Густав-Сверт. Прогремевший взрыв уничтожил добрую половину боеприпасов, лишив батареи возможности вести ответный огонь.

Не лучше обстояли дела и на других укреплениях. Множество пушек оказались сбиты со своих лафетов, а их обслуга понесла тяжелые потери от упорного и методичного огня союзников. Грохот от поминутно разрывающихся бомб, свист чугунных и гранитных осколков, стоны умирающих и хриплая ругань все еще живых слились в один