Тверской Баскак - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Оступившись, кобыла вытаскивает меня из полусонного состояния воспоминаний. Мотнув головой, она отряхивается от летящего снега, а поравнявшийся со мной Калида словно бы невзначай бросает.

— Кажись, приехали!

В его голосе слышу почти нескрываемое облегчение, и это неудивительно. Три дня бешеного марша, почти без отдыха и сна. Такое, даже железного Калиду вымотало, не говоря уж про меня. Я еле держусь на лошади и больше всего на свете мечтаю, чтобы пытка холодом и седлом, наконец, прекратилась. Крыша над головой и теплая печь под боком сейчас для меня предел мечтаний.

Почувствовав жилье, лошади припустили живее, и вот уже по краям укатанной дороги появились первые избы. Даже здесь на окраине видно, что город взбудоражен. На улице, идущей к детинцу, полно народу. Под ржание коней и непрерывный лай собак снует разномастный люд, катятся сани и проносятся вооруженные всадники.

В этой суете на нас обращают внимание только у самых ворот. Часовой в овчинном тулупе и надвинутой на глаза шапке перегораживает нам путь.

— Кто такие? Чего надо?

На эту бесцеремонность спокойно отвечает Калида.

— Наместник Твери к князю Александру Ярославичу.

Скосив на нас придирчивый взгляд и сверив наш вид с каким-то своим внутренним контролем, охранник убирает копье.

— Езжайте прямо. — Взмахом руки он указует направление. — Там все, в княжем тереме.

Проезжаю в ворота с мыслью, что охрана в эти времена не на высоте.

«А если бы мы худое что затеяли?! Ни проверили ничего, ни оружия не отобрали!»

Я заметил, что в эти времена расставаться с оружием никто не любит. Единственный раз, когда я видел, как все до единого безропотно сдали свои сабли и ножи, так это в ханском шатре Батыя. В Киеве, даже в княжеских палатах, все бряцали чем-то, если не мечом, то каким-нибудь кинжалом на поясе точно. В Рязани также было, да и в Твери, бояре что на улице, что на совете, всегда при оружии.

Ржевский кремль еще меньше Тверского. Одна улица, два десятка домов, церковь и княжий терем в центре. Сейчас тут княжит Андрей Кривонос. Как сказал мне перед выездом Лугота, князек из худородных, но Рюрикович, из дальней родни смоленских Мстиславовичей.

Спешились у коновязи. В общей суете никто даже коней у нас не принял. Поэтому оставив Куранбасу с парнями разбираться, я вместе с Калидой двинулся к терему. Здесь у дверей охрана встретила нас уже посерьезней. Два гридня остановили еще на крыльце и пустили вовнутрь только когда пришло разрешение.

Едва за спиной захлопнулась дверь и повеяло густым спертым теплом, мне тут же захотелось прислониться спиной к стене и постоять так хотя бы минут пять, пока тело не прогреется до самых костей. Я бы, наверное, так и сделал, если бы не тревожный оклик Калиды.

— Ты чего?! Поплохело тебе что ли?

«Видать выгляжу я сейчас действительно хреново, раз даже в этом полумраке Калида смог рассмотреть мою бледность».

— Да нет! Все нормально, сейчас я соберусь. — Похлопав себя по щекам, привожу в тонус и толкаю дверь из сеней в горницу.

Просторное помещение заполнено тусклым светом из нескольких квадратных окошек под самым потолком. Длинный стол посредине уставлен полупустыми мисками и жбанами. На лавках около десятка человек, и все резко повернулись в нашу сторону едва мы вошли.

После дневного света я еще не привык к полумраку и не могу разобрать кто есть кто. Щурюсь в ответ на два десятка любопытных глаз, когда совершенно неожиданно вопрос приходит совсем с другой стороны.

— С чем пожаловал, наместник?

Бросаю взгляд в дальний угол и вижу там высокого парня. Он стоит там в тени, и с совсем юного, едва тронутого аккуратной бородкой лица на меня смотрят по-взрослому жесткие, пронизывающие глаза.

Такие глаза не спутать. Я узнаю Александра, да и этот тон, властный и непререкаемый, мне тоже знаком. Он по-прежнему звучит в моей памяти, как и тогда, почти год назад.

Кланяюсь ему в пояс, и стараюсь говорить спокойно и велеречиво как тут у них заведено.

— Прослышал я что ведешь ты дружину в помощь Великому князю Владимирскому и посчитал своим долгом явиться и испросить — могу ли я услужить чем господину своему?

На лице Ярославича появилось удивление. Тверь лежала прилично в стороне, и заходить туда он не собирался. Более того, учитывая с какой скоростью он двигался на соединение с отцом, даже посылать фуражиров туда не имело смысла.

Легкое удивление на лице князя сменилось откровенным скепсисом.

— Чем же ты можешь помочь Великому князю?!

Бурной радости на свое заявление, я не ждал, но и такое ледяное равнодушие неожиданно. Не даю пораженческим эмоциям взять вверх и продолжаю спокойно, как задумал.

— Ежели прикажешь, могу выставить ополчение. — Несмотря на явное пренебрежение, читающееся на лице Александра, перечисляю. — Два десятка стрелков, да еще столько же копейщиков. К ним с десяток детей боярских верхами. Всех их Тверь может не только выставить в поле, но и взять на свой кошт на время похода.

Из всего перечисленного князь проявил интерес только к коннице.

— И что, все всадники при хорошей справе? В кольчуге, шлеме и с мечом?

Александр смотрит в самую суть, потому как из десятка, в броне не будет и трети. Такого я сказать не могу, как и откровенно соврать, поэтому отвечаю максимально уклончиво.

— Не все.

На мой ответ тут же раздается дружный смех, и из-за стола поднимается здоровенный мужик в начищенной до блеска кольчуге, усиленной на груди и животе металлическими пластинами. — Княже, да не возись ты с мужичьем, морока одна! С литвой мы и сами справимся!

Поддержанное брагой хорошее настроение гостей еще улучшилось, и все они дружно завторили здоровяку.

— Верно!

— Пусть припас шлют, а сами дома сидят!

— За печкой. Как тараканы!

Последнее заявление вызвало бурный взрыв хохота и грохот хлопающих по столу ладоней.

— Как тараканы… Вот уморил, Гаврила Никитич!

Не дожидаясь пока бурное веселье уляжется, я напрягаю голосовые связки и кричу прямо в лицо здоровяку.

— Не привыкли в Твери за печкой прятаться, и ты, Гаврила, коли не испугаешься, можешь в этом убедиться.

Это был прямой вызов, и в зале тут же повисла гробовая тишина.

— Испугаешься?! — Удивленно повторил за мной огромный дружинник. — Ты это мне сказал?

Не отвечая, я резко меняю тему и говорю словно бы совсем не к месту.

— Хорошая у тебя броня Гаврила Никитич, не хуже чем у литовцев.

Резкая смена разговора сбивает гиганта с толку.

— Да, что там у литовцев! У тевтонов лучше нету! — Он было повелся на уловку, но тут же просек