Две столицы - Андрей Готлибович Шопперт

выучил сам. Всю дорогу вспоминал. Может и переврал несколько слов, но вполне себе получилось. «Попрыгунья Стрекоза лето целое пропела … На желудок петь голодный …».

В управлении слышался заливистый смех Прасковьи Ивановны.

Два немца развлекали хозяйку, рассказывая, как ходили в лес и заблудились. Смешного было мало, разве акцент у одного из этих товарищей.

– Прасковья Ивановна, можно я эти два слиточка заберу? – Показал ей Пётр Христианович свою добычу, – и дайте мне листок бумаги с карандашом, я по дороге басню вам сочинил.

– Петер?! – Брехт головой дёрнул, вроде на брудершафт не пили, но оказалось, что это она одному из управляющих команду дала.

Мигом появился лист бумаги и гусиное перо с чернильницей.

– Карандаш? – Народ рожу непонимающую скорчил. – Плюмбум. Свинец. – Показал, как пишут. Опять руками разводят. Пришлось писать пером. Клякс понаделал.

– Ой, прелесть какая! – Бросилась его обнимать целовать взасос Мятлева, когда Брехт написанное прочёл. – Пётр Христианович, вы лучший пиит в России, да и в мире всём, и ещё раз олобызала. А если ей «Парус» прочитать, она и не на такое пойдёт?

В это время постучали. Пришёл Черепанов. Молодой совсем. Может, он ещё не тот Черепанов, ни опыта, ни знаний. А что есть другой? Опять из Неметчины или Англии везти человека?

Брехт вывел парня на улицу и рассказал, что он от него хочет. Ефим шапку снял и репу стал почёсывать.

– Томас Пайркер – комиссар Московской торговой компании обещал мне вскорости привезти новую паровую машину англа Ричарда Тревитика. Он улучшил паровую машину Джеймса Уатт. Она работает на паре высокого давления. – Добил парня Пётр Христианович.

– Не, вы не подумайте, Ваша Светлость, я согласный, но ведь я в крепости, как и отец с матушкой и брат Афанасий. Не властен над собой. Отправлен сюда опыт перенимать работы с паровиками.

– Я договорюсь с Демидовым. Он мой друг. Думаю, он мне тебя продаст или подарит, да всю семью твою, выкуплю если что. Письмо я ему написал и управляющему вашему.

– Так это вы говорите, Ваша Светлость. А ну как не удастся вам с барином договориться, в беглые запишут.

Твою же налево!

– Я кроме того с императором переговорю. Уж он тебя в обиду не даст. Главное, ты-то сам хочешь новое производство наладить?

– На новой машине паровой поработать? Кто бы отказался?

На самом деле?!! В стране нужно десять человек год разыскивать, кто бы согласился.

Событие пятьдесят девятое

Когда человек влюбляется, то начинает с того, что обманывает себя самого, а кончает тем, что обманывает других.

Оскар Уайльд

Получив согласие Черепанова, Брехт вернулся в управление, где барыня чаёвничала, и спросил всех и её и немцев, что нужно сделать, чтобы этого парня забрать с собой в Петербург.

– Да, забирайте, – махнула рукой Прасковья Ивановна.

Пётр Христианович объяснил ситуации с Демидовым и управляющим завода в Тагиле и повернулся к немцам.

– Жьялько. Карош мастир. Ошень карош. Зер гут. – Начал качать головой тот самый Петер.

– А ну, цыть. Сказано забирайте, дорогой Пётр Христианович, так забирайте, а если кто-то чего вякнет, то я им яйца пооткручиваю! – чуть не этими словами, но по смыслу точно. И глазами сверкнула дочь хозяйки.

– Ваше Сиятельство, мы не против, – пошёл на попятную второй немец, у которого с русским получше было.

– Собираемся, Прасковья Ивановна, нам до темноты до города добраться нужно. – Постучал по часам Брехт. – Уже почти два часа дня, а ведь обратно дорога не ближе, чем сюда.

– Сейчас, только чай допью, уж больно печенье вкусное жена у Петера готовит.

Брехт вышел, сказал Ефиму, чтобы он завтра собирался, получал расчёт или чего тут ему получить нужно и отдал написанный на бумажке адрес, который можно показать будочнику в Петербурге, если заблудится. И тут вспомнил, что ему управляющий нужен. Может, этот Петер молодой подойдёт. Выучит русский.

– Не, Ваша Светлость, не пойдёт он для такой работы. Ему махины не подвластны, он только людей может на порку отправлять. Вам вон тот паренёк нужон. Это финн. Он в Стокгольме университет окончил. Очень грамотный человек.

– Так он русского не знает, да и молод, – не оценил конопатого финна Брехт.

– Каспер Киви отлично знает русский, но скрывает. Так узнаёшь гораздо больше и о себе, и о людях. Он хитрый и умный. А ещё он даже лучше меня в махинах разбирается.

– Вот как. Хитрый. Ну, пойдём, поговорим с ним.

Поговорили. Деньги. Двести пятьдесят рублей в год. Разве это деньги.

– Пятьсот. Завтра приезжай вместе с Ефимом. Женат?

– Я есть свообоодный.

– Женим. Завтра. Я после обеда дома буду.

– Я есть не хоотетть женьца.

– Завтра приезжайте. Всё, мужики, прощевайте. А то Прасковья Ивановна рассердится, уже руками машет.

На обратной дороге Метляева не спала. Она переспала. Чуть не сразу набросилась на Петра Христиановича с поцелуями … переросшими в крепкую дружбу … телами. Так себе удовольствие. В неудобной, трясущейся на неровностях дороги, карете. Бывали и более сладостные минуты. Да и часы.

Когда порыв улёгся, Брехт вспомнил, что одно главное дело в Петербурге у него пока не сдвинулось ни на сантиметр. Денег для организации кругосветного путешествия Крузенштерна не нашёл пока.

– Прасковья Ивановна, ко мне тут капитан один обратился, прожект предложил организации кругосветного плавания на русских кораблях с русским экипажем. Они там острова всякие откроют, не хотите, чтобы один остров назвали в вашу честь?

– Денег надо? – Поправляя подол платья, поинтересовалась Прасковья. А как уменьшительно – ласкательная форма этого имени будет? Праскуня, Куня, Параша, Паша?

– Можно я буду звать тебя Паша, – улыбку получил. – Да хочу у богатых купцов денег попросить, Паша.

– Много? – И притянула, снова чмокнула в губы.

– Кхм. Много. – Чуть притянул к себе.

– Пятьдесят тысяч дам. И с отцом поговорю, он ещё пятьдесят даст, а то и сто. Петер, мне нужен от тебя сын. Высокий, красивый и умный. И водевиль напиши. Для меня, хороший, чтобы его в Эрмитажном театре играть можно было.

– По рукам. С мальчиком можно и сейчас попробовать. Ещё больше часа ехать. – Не, не за деньги. Просто скучно ехать. Да и жить.

– О, Петер я в тебе не ошиблась. Ты – гениальный пиит.

– Я есть Грут!

Событие шестидесятое

Чувство спешки обязательно должно быть, без него вообще ничего сделать нельзя. Если нет ощущения «либо сейчас, либо никогда», то, скорее всего, вы будете не первые. И даже не вторые.

Илья Валентинович Сегалович

Хотел с утра Пётр Христианович одной хотелкой заняться. Думал, пройти, или точнее, проехать по всем оружейным магазинам Петербурга