Шарлатан 4 - Квинтус Номен

и дома в поселке требовалось отапливать. Так что получилось (согласно отправленному начальству отчету) вроде все очень сбалансировано — а вот как Валька выцыганила из Резниковой деньги на такое очень немаленькое и недешевое строительство, для меня осталось загадкой. Впрочем, и разгадывать ее у меня желания не возникло, потому что «тепличный комбинат института» (так все это сооружение теперь именовалось) мне других забот добавил выше крыши. Ведь чтобы в теплице что-то росло, нужно было, чтобы в ней люди работали, и по составленным двоюродной нормативам людей требовалось немало: на гектар полагалось двенадцать тепличниц. А это — как ни крути, сто двадцать суровых теток, которым, кроме всего прочего, и жить где-то требовалось. Но эта-то проблема в принципе решаемая, однако тетки в подавляющем большинстве своем завели привычку еще и детей рожать, причем еще и не по одному — а детям требовались и сады детские, и школы, и поликлиники. И пионерские лагеря летом, и я уж не знаю что еще. А так как тепличный комбинат официально принадлежал институту, то поселковые власти совершенно справедливо решили, что все перечисленные блага новым работницам институт и предоставить обязан.

В принципе, мне было не жалко, все же я и работал для того, чтобы людям лучше жилось. Но вот где на все нужное людям денег найти, было не совсем понятно. То есть понятно: у меня же специальный фонд был, но вообще-то я рассчитывал на денежки в этом фонде что-то другое выстроить. Однако моего мнения по этому поводу никто спрашивать не стал, и даже Валька, зараза такая, не стала.

Одну проблему получилось решить вообще малой кровью, жалко, что лишь самую несрочную: все же у меня в Ичалках родня была и в сельсовете решили, что «участок Шарлатану под пионерский лагерь выделить будет правильно». А дядька Бахтияр, которому я сказал, что «придется летом пионеров в палатках селить, как на заре пионерии», почесал в затылке, покопался где-то и вытащил проект «типового летнего лагеря на пятьсот школьников». И сказал, что «если ты мне доверяешь»… В общем, он сказал мне достать где-то для лагеря водоочистную систему под названием «Родник» (причем он даже не знал, кто и где такие делает, она в проекте просто указана была), а все остальное он сам сделает — если я его назначу начальником этой стройки. Ну, баба с возу… приказ о назначении я тут же написал и даже отослал его Наташе Резниковой. А Валька сказала, что пока я могу особо насчет жилья для тепличниц не заморачиваться, два павловских автобуса — и она наберет на работу теток из окрестных сел и деревень. Ну, с павловсими автобусостроителями мне вообще труда не составило договориться о выделении мне двух сверхплановых (конечно же, ведь другие даже до ворот завода не выпускали, их прямо на сходе с конвейера забирали) автобусов, причем вообще «по себестоимости». Экономия, конечно, вышла бешеная, я сэкономил по шестьсот рублей на каждом… зато пока мог дома новые не строить.

Соответственно, и детсады, школа и поликлиника слегка отложились, но Валька сказала, что очень ненадолго: тепличницами она набрала выпускниц (прошлогодних и нынешних) сельских школ, а они, в чем Валька была уверена, где-то через годик начнут замуж выходить и детей рожать, так что сильно расслабиться у меня все равно не выйдет. Меня прессинг двоюродной начал уже утомлять, так что я написал простенькую программу… не очень простенькую, месяц на нее потратил, а потом ее в присутствии Вальки и запустил. Программа считала секунд, наверное, пятнадцать, а в результат, выведенный на экран терминала, Валька пялилась минут десять. То есть молча минут десять пялилась, а потом издала странные звуки:

— Ох и не хрена себе! Это что же получается-то?

— Это получается, что ты к следующему апрелю уже вернешь Наташе все деньги, которые на теплицы у нее обманом выцыганила, а на сдачу все, что местные власти от нас требуют, выстроишь. И выстроишь именно ты: я-то тепличниц точно не нанимал и теплицы тоже не я строил. Я даже не думал, что у тебя настолько фантазия разбушуется…

— Ну, во-первых, я деньги не обманом получила… хотя да, получается, что обманом: я Наташе сказала, что все за четыре года окупится, а выходит… Но ты теперь мне за это вообще орден должен: на выручку с тепличного комбината институт теперь столько всего сможет сделать!

— Сколько?

— Ну… я думала, что нам нужно филиал в Прииртышье создать, там же не только почвы другие, там климат тоже совсем не как у нас. А для филиала и люди нужны, которые там работать будут, и вообще… Думаю, года за три на филиал с тепличного комбината я денег и наберу.

— Да уж, время никого не жалеет. Была сестренка двоюродная, которая — когда мы первые двадцать копеек за продажу ежевики на рынке в Ворсме получили, спорила, что мне нужно на две копейки больше дать так как я колючки поднимал, а теперь выросла настоящая чучундра…

— Ты хочешь сказать, что я — крыса⁈

— Нет, упаси господь! Зинаида Михайловна мне сказала, что чучундра — не крыса, а землеройка, а ты как раз в земле все время и роешься.

— Ну, тогда ладно, пусть буду чучундрой.

— А еще чучундра в день жрет втрое больше, чем сама весит — а ты с братом выручкой от теплиц делиться не хочешь.

— Да ты гад, оказывается!

— Нет, но как директор заместителю приказываю: сначала здесь, в Перевозе, для института все необходимое организуй, и только потом в степи заглядываться начинай. И вообще, что-то мне подсказывает, что когда у нас в районе — я про Павловский сейчас говорю — урожаи вдвое вырастут, то ты сможешь деньги на свои развлечения вообще не считать. Вот только я не совсем понял, как ты со своими почвоведами этого добиться все же собираешься, мне кажется, что рубленым камышом мы тут точно не отделаемся. Пойдем, я программку составил, которая в графике и в цвете показывает влияние почти полутора сотен факторов на урожаи. Я-то только красивые пятна на экране вижу, а ты… я тебе покажу, как факторы в схему добавлять или убирать…

Спустя полчаса Валька, уже совершенно спокойная, заявила:

— Выглядит все, конечно, очень интересно. Но боюсь, одна я все нужные исследования не проведу, так что с завтрашнего дня ты всех моих почвоведов будешь учить с этой программой работать.

— У меня что, других дел нет? Да