Другая жизнь. Назад в СССР-2 - Михаил Васильевич Шелест

— Ну вот и приехали, — усмехнулся «мой внутренний голос».

— Спортсмен, — бросил я за спину, не останавливаясь и сокращая прения.

— Э-э-э… По бегу, что-ли? — рассмеялись мне в спину.

Гаврики явно ускорили шаги уже догоняли нас. Тротуар шёл под плавный уклон. Вдоль тротуара росли кусты, направо уровень склона опускался, слева поднимался, а тротуар шёл, вроде как, по диагонали.

— Подожди, поговорим. Нам твоя девчонка понравилась. Оставляй, а сам вали. Тогда не тронем. А так и тебя попишем и её.

В трамвае я их хорошо разглядел и оценил по достоинству. Несмотря на затрапезный вид, пацанчики были крепкие на вид и явно взрослее меня года на три-четыре. Типа Славки Федосеева, и такие же жилистые. А какой он сильный я знал не понаслышке. Как дикий кот…

Я глянул через правое плечо, левой ногой сделал шаг назад с разворотом по часовой стрелке и всадил задний боковой удар пяткой в голову правому «гаврику». Тот рухнул, как подкошенный. Не прекращая движения тела, я поставил правую ногу на асфальт и запустил передний боковой удар левой ногой в голову второму, но тот, вероятно испугавшись моего первого удара, рефлекторно наклонился, и моя нога пролетела выше его головы. Однако я не остановился, а поставив эту ногу на асфальт с доворотом туловища на сто восемьдесят градусов опять же по часовой стрелке, всадил прямой задний удар правой ногой, попав второму «гаврику» подошвой туфля в печень. Ударная комбинация завершилась за пять секунд. Фонарей на этой пешеходной дорожке не имелось и «вожделенцы тела комсомолки» лежали, темнея бесформенными кучками тряпичных кукол. Правда, постанывая.

— Пошли, — сказал я, выдохнув после вдоха.

Три удара я сделал на один вдох и три выдоха. Выполнив, так называемое «нагаре сандан». Потом вдохнул-выдохнул, выполнив «ибуки», вдохнул-выдохнул, вдохнул и сказал «пошли».

Светлана ничего не сказала. Она почти ничего не увидела в темноте. Девушка просто подала ладонью вперёд руку, схватила мою и, потянув за собой, зацокала каблучками по асфальту. Я подчинился. А возле дома нас ждали…

— Дай закурить! — потребовали у меня.

— Да, когда же вы уже накуритесь? — спросил я, но не достаточно громко, чтобы его хорошо расслышали.

— Чего сказал? — спросил другой голос с вызовом.

Я ударил ногами крайних справа и слева, шагнувших, чтобы зайти мне за спину или схватить Светлану. Ударил простыми прямыми в сторону. Сначала правого, потом левого. Ступни ног вылетели, как из катапульты и врезались правому в горло, а левому в живот.

Всего их было пятеро. До моих ударов. Но и оставшиеся трое представляли серьёзную угрозу. Во-первых, для Светланы… Поэтому, я продолжил работу ногами, встретив второго правого и второго левого прямыми ударами ног. Они словно напоролись на удары бревном и осели там же, где встретились с препятствием. Пятого я не успел достать, ни руками, ни ногой, хотя и пытался. Не достал. Он убежал, но увидев, что я его не преследую, остановился и выкрикнул:

— Всё равно мы тебя и твою шлюху прищучим. Бутылёк дал команду.

— А-а-а… Так это Бутылёк? Не угомонился, сволочь.

— Какой Бутылёк? Валька, что-ли? — Спросила Светлана, — обращаясь ко мне. — Он вчера ко мне преставал.

— Они вчера на меня напали и огребли, — сказал я, скривившись и мрачно нахмурившись.

— У Бутылька два ребра сломано, — крикнул «пятый», — и нос сломан. В больнице он. Сейчас бы тебя поучили и всё, а так кранты, и тебе, и ей. Теперь ты Борова завалил, а он обиды не простит. Он из «блатных». Он просто хотел поговорить с тобой.

— Сука! — Не стерпел я. — Бутылёк, Боров… Что вы за люди такие? Всё клички у вас, как у собак. Где тот Боров?

— Вот лежит, — показал «пятый» на крайнего правого. — У меня клички нет. Это они блатные и сидельцы. У них так на зоне приинято.

— Ага, со спины, хотел зайти с ножом и поговорить, — сказал я и осторожно приблизился к Борову, рядом с которым лежала «обычная» зоновская финка. Боров не подавал признаков жизни.

— Беги домой, — сказал я Светлане.

— Да, я, — начала она.

— Домой иди, — повторил я, не гладя ей в глаза.

Она вошла в подъезд и прикрыла за собой дверь.

— Сюда иди! — сказал я «пятому». — Ощупай его. Вроде не дышит твой Боров.

— А я-то что? Мне он похер! Я не из его кодлы. Я вообще тут не при делах. Почему и стоял не рыпался. Я просто знаю тебя, вот и подписали. И не лез, потому, что знаю.

— Это ты правильно сделал, что не полез. Я тоже тебя знаю. Ты Сашки Балдина старший брат Стёпа. В этом году школу закончил. Он тобой писался по малолетке, а ты приходил гонять нас в пятом классе, когда мы твоего брата отпи*дили. Он е*лан, твой братец. Был е*ланом, е*ланом и остался. А поэтому пи*дили его и будут пи*дить. И тебя тоже. Поэтому, Стёпа, не зли меня и иди сюда по-хорошему.

Старший Балдин подошёл осторожно.

— Держи его за руки, — сказал я. — И подними их вверх.

Балдин взял Борова за запястья и потянул к себе, приподняв над головой.

Я «кольнул» «блатного» пальцами под нос, но он не очнулся, хотя дыхание, вроде появилось. Зеркальца у меня с собой не имелось. Не нарцис, да-а-а…

— Вроде дышит, — сказал я.

— Но скорее всего, имеет перелом основания черепа, — «утешил» меня «мой внутренний голос». — Этот удар ты не контролировал. Но этот уже мстить не будет. А вот недобитки очнутся и придут за Светланой.

— Опусти его руки вниз! Не знаешь, как искусственное дыхание делать? Учили же на военке!

Старший Балдин шагнул вперёд и склонился над Боровом. Я схватил его за запястье и он разжал пальцы, держащие Борова за правую руку. А я вложил в них тот нож, которым меня собирались зарезать японские якудза. Вложил и провёл им по горлу Борова. Держа Стёпу за кулак, не давая разжать пальцы. Раз провёл и другой. Стёпа задёргался, пытаясь вырваться из моего захвата. Тогда я ударил его прямо в сердце ножом Борова, до того взятого с помощью носового платка, коих у меня было два. Ударил и там оставил.

Я знал, что длины бандитского ножа хватило, чтобы