Санкт-Петербург - Михаил Леккор

А теперь, в Санкт-Петербурге, опять надо хорошо одеваться даже дома, тщательно причесываться и всегда следить за своим языком!

Ну а Дмитрий, проснувшись утром и, в первое время не поняв, где он находится и почему кровать качается, будто он на воде, быстро опомнился. Кажется, он вместе со всеми благополучно возвращается в родимый дом, к свадебному развеселью. И пусть гости уже разъехались (не дай бог, еще остались!).

И оба рудника, недавно подаренные царем, ему понравились. Он уже показал это, наградив местное начальство обеих рудников и дав ему на руднике с железной рудой еще крестьян. Причем Петр, судя по прозрачным намекам, хотел бы, чтобы он переселил в окрестности Санкт-Петербурга, его парадиза.

Можно, он и так почти половину своих крестьян и тестя переселил в Прибалтику. И новым собирается, чего уж. Заодно попросит землицу вблизи столицы. Ее еще много здесь пустой и ничейной, мало людей! Когда он скажет, что собирается переселить подаренных им царем сюда, он только порадуется.

Когда само государство перемещает в Санкт-Петербург работников, то как бы они не работали, их все равно надо кормить, одевать-обувать, даже с жильем беспокоится. И чиновники эти, постоянно все воруют. А Алексашка Меньшиков первый! То ли дело, справные хозяева. Им только дашь крестьян где-нибудь в Подмосковье или в Твери, так они само побеспокоятся, за свой кошт, посадят на землю и крестьяне начнут кормить, не их надо кормить! И деньги налоговые будут давать.

А в Санкт-Петербурге что ж, придется самому работать и многих людей, в первую очередь своих крепостных, заставлять. А что, обычная судьба сановника-феодала где-то в XVIIIвеке. А как же еще иначе?

Он поднялся. Даша, устав играть роль самовластной помещицы, пардон, еще вотченницы, даже не пошевельнулась, хотя, наверняка, почувствовала, что ее муж встал.

Пусть, мужчины сильные и крепкие, должны работать и за себя и за свою женщину. То есть вслух она не говорила, но по поведению можно было догадаться. Она долго охотилась, нашла и захватила мужчину. Теперь уже она родила сына. Осталось только его воспитать, как настоящего князя Хилкова! Ну а муж хотя по хозяйству занимается, раз больше ни к чему не приспособлен.

Мысленно смеясь и хмыкая в такт мыслям, он сначала сходил в санитарную комнату, по нужде и умыться. А уже потом на палубу. Там, по традиции, они кушали строго по времени. Впрочем, опоздавшие и страдающие плохой памятью не страдали. Большая кухня с тремя поварами всегда была рала накормить голодающих.

На этот раз завтракали не на открытой палубе — там было излишне зябко и сыро, а в специальном большом помещении, типа каюта. Петр уже сидел за столом и вяло ел перловую кашу с тушенкой. Об этом, кстати, надо упоминать отдельно.

Дмитрий не раз себе обещал приготовить тушеную свинину. И это не случайно. В условиях отсутствия электрических холодильников и не достатка ледников в теплое время естественно очень актуально ставился вопрос о хранении мяса. Курица еще ладно, хотя и там надо было строго следить, чтобы она за трое-четверо суток была съедена. Иначе только собакам и то быстрее.

А коровы? А свиньи? Здесь даже вопрос не стоял. Эконом или старший повар в тот же день, когда животное утилизировано, большую часть туши направляется на переработку. При этом, при сильном примитиве жизни в XVIII веке все сводилось к солению, если соль была, и к копчению. А потом давишься соленым и копченым мясом.

Попаданец XXI века, где уже вообще не стоял вопрос о хранении, ведь если и не было холодильника, то существовала тушенка промышленного приготовления. Правда, в триста лет назад острый был вопрос в консервных банках. Но и тот был решаем, надо только заменить железную стенку на деревянную.

Для примера, еще в Санкт-Петербурге, в пароход для господского стола были взяты десяток тушек куриц. И один двухпудовый бочонок тушеной свинины. Свинью, после того, как закололи, сразу же потушили на медленном огне. А, поскольку в свиней и так было много жира и сала, то и тушенка была жирная. Аж есть был противно. Но в качестве приправы к супу или каши очень даже вкусно. Бочонок специально был разделен поперечной стенкой, чтобы два пуда, в конце концов, не портились.

И что, царь Петр Алексеевич, не доволен кашей с тушенкой? Это было бы досадной неудачей, которой никак не удастся объясниться!

Глава 21

Понюхал запахи в каюте, пахнет вкусной едой, перловкой, которой в XXI веке называли по-военному «шрапнель». Бр-р, сразу возникает образ свинцовых дробинок, которые попадают в рот. А ты, между прочим, ими пытаешься кормится…

Впрочем, в первой четверти XVIII века, кажется, перловая каша была новинка, даже на стол придворных ставили. И Петр Алексеевич, который сейчас морщится, тоже любил ее и даже требовал, чтобы всяк ел непременно.

Или все же тушеная свинина плохая, испортилась? Лето, конечно, ныне довольно прохладно, как и, в принципе, в каждый год этой исторической эпохи. Но ведь нормально пахнет тушенкой!

Рискнул спросить, чтобы потом не ссорится:

— Чем недоволен, ми херц, или чем-то каша не вкусна, не досолена, не доварена?

Царь, к его удивлению, нечаянно удивился:

— Что за хрень ты несешь, князь, почему я недоволен? Каша очень вкусная, а поджаренная тушенка с луком так идет, что почти с пальцами съешь! — Петр пораженно посмотрел на хозяина. Дескать, что ты ерунду несешь, ведь не пили еще?

Пришлось объяснятся, а то ведь потом при случае сам царь вроде бы просто посмеется, понарасказывает, а ты хоть прячься от всех:

— У тебя, государь, только что такое страдающее лицо было, как будто тебя насильно кормят какой-то гнилой дрянью. Вот я и подумал нечаянно. А то ведь я здесь хозяин, мне за все отвечать, прежде всего, перед тобой.

— А-а! — опять недовольно поморщился Петр, — не обращай внимания, не в еде закавыка. Давай, лучше выпьем. Вчера ведь ты со мной пил за успешный поход? Еще, гад, так хитро подначивал, что медленно пью и