Военный инженер товарища Сталина 3 - Анджей Б.

— И фюрер еще не знает об этом?

— Полагаю, адъютант фон Белов доложит ему вечером.

— Тогда кто в эти два-три дня будет сдавать Берлин советским войскам? Гиммлер, насколько я теперь уверен, уже в Южной Америке. Борман вообще неизвестно где. Геринг ведет переговоры с союзным командованием о сдаче в плен. Канарис казнен. Кальтенбруннер бежал, как и Мюллер. Армия Венка отрезана. Фон Клейст разгромлен. Шелленберг сдался дипломатическим путем. Город остался без партийных бонз. Кто будет подписывать капитуляцию? Фромм? Командующий резервной армией? Но он давно в заговоре против фюрера, еще с сорок четвертого года. Вольф? Тот где-то скрывается. Кессельринг? Этого уже взяли американцы. Адмирал Дениц? Его спасли субмарины. Ушел с парой-тройкой подлодок куда-то к берегам Африки. Был бы Паулюс, Роммель — но их нет в живых.

— Вы забываете все же о Геринге. После Гиммлера, Бормана и Геббельса, он один остался в столице. Вот пойдет на соглашение с русскими, сдав Берлин в качестве контрибуции.

— В качестве контрибуции и всей Германии мало.

— Ему будет как раз на руку, идти в плен с таким вот «подарком».

— Хм-м… Полагаете, Геринг?

— А кто другой? Все разбежались или покончили самоубийством. Даже наш фюрер здесь, в Антарктиде. Теперь ему предстоят долгие годы в забвении. Морозы, пингвины, чертежи и краски с мольбертами — вот его окружение. Верный пес Блонди, да Ева — супруга. Ханна Райч погибла. Хорошо, что вы привезли Лени Рифеншталь.

— Не я привез. Оказалось, она еще при отъезде фюрера, обещала Еве Браун, что прибудет последним караваном сюда.

— Теперь им предстоят долгие годы морозов, буранов и полного заточения во льдах. Бедные женщины. Плюс супруга коменданта, плюс вдова полковника Штрауса.

— Так и не нашли его с Ханной Райч?

— По всей видимости, тела экспедиции теперь окоченели где-то близ оазиса Ширмахера. Путь туда нам, как представителям человечества, заказан. Как сейчас ломают головы наши физики в лабораториях, в том районе Земли Королевы Мод расположена территория, неподконтрольная ни нам, никому иному на планете. Мы получили категорический сигнал предупреждения, посланный непонятно кем, неизвестно какой аппаратурой, превышающей современную технологию в сотни и тысячи раз. Близ оазиса Ширмахера существует во льдах неизвестная науке цивилизация. Вы бы посмотрели, что здесь случилось, когда в эфире прошел сигнал предупреждения! Все операторские будки снесло ударной волной к чертям собачьим. Радисты и техники обездвижились с онемевшими конечностями. Мне с моими помощниками из числа медицинского штата пришлось приводить в чувство едва ли не половину обитателей комплекса. Выбило всю аппаратуру. Обесточились генераторы. Прекратилась циркуляция воздуха. Пропала электроэнергия, и что самое страшное — остановился на время ядерный реактор, питающий всю Новую Швабию в целом. Понимаете, Отто? Это была катастрофа!

Скорцени смотрел на Теодора Морелля потрясенным взглядом.

— И все это, м-мм… вся эта демонстрация силы была сотворена каким-то неподвластным нам разумом?

— Именно так, дорогой мой! Именно так! Нам дали понять, что могут снести с лица земли не только Базу-211, не только Новую Швабию с ее атомным реактором, но половину Антарктиды, если брать за масштабы. Половина ледяного континента может унестись со своими снежными пластами и вечной мерзлотой куда-то к черту на рога! Вероятно, этот неизвестный человечеству конгломерат обладает способностью изменять климат, раз они создали вокруг себя едва ли не тропический пояс. Не напоминает вам это слухи о пресловутой Атлантиде? Многие ученые, да и историки древности, размещали Атлантиду как раз здесь, во льдах шестого континента. И если этот неведомый нам конгломерат умеет управлять гравитацией — представьте себе, чем этот РАЗУМ может обладать в глобальных масштабах?

Позднее Скорцени вспомнит эту беседу с достойным доктором, личным врачом фюрера. Это будет позднее, при совершенно других обстоятельствах.

А пока, в этот час и эту минуту, 29 января 1945 года, распрощавшись с ученым, тайный агент поспешил к коммутатору. Ему предстояло закодировать текст с указанием координат тайного клада, который он обязался послать по секретной связи своему шефу.

…Этот шифрованный код Гиммлер ждал, находясь со вчерашнего дня в Латинской Америке.

Глава 21

1945 год. 27 января.

Курс — на Москву.

Закрутилось! Понеслось! Время начало отсчет не на дни, а на часы. До соприкосновения двух модуляций оставалось менее суток.

Вчерашний праздничный ужин по случаю нашего возвращения в родные пенаты закончился связью Власика по стационарному приемнику:

— Отправляй их ко мне, Илья Федорович. В Кремль. Там они вам уже не нужны. Без них обходились? Разработки Александра уже давно внедрены в войска. Его консультации теперь без надобности. К тому же, Берлин уже сдан, и на днях вы займете Рейхстаг. Сегодня какое число? Двадцать шестое? Верховная Ставка полагает, что к тридцатому января Берлин полностью капитулирует. Считай, Германия проиграла войну.

— Я тоже согласен их отправить, Николай Сидорович. Борис с Сашей заслужили полноценный отдых.

— И орден, — жалобно пискнул в углу стола Борька.

— Будет тебе орден! — рассмеялся динамик голосом Власика. — И орден, и санаторий, и курорт с массажным салоном. Вчера как раз Вася Сталин передавал тебе привет. Не забыли — у него в марте день рождения? Приглашает на стадион.

За столом царило веселье. Никто не ушел спать до утра. На 30-е января было намечено взятие Рейхстага.

Проснувшись утром под первые грохоты модернизированных мною «катюш», я тотчас сверился с часами. 28 января наступило. Сегодня мне предстоял выбор: остаться здесь, поджидая контакт, который, к слову, я ни черта не знал, каким именно образом он произойдет — или лететь с Борькой в Москву? Всю ночь мы шептались с ним на смежных кроватях, боясь разбудить спящего рядом Павла Даниловича. Гранин, впрочем, храпел без задних ног, отведав в немалых количествах местного трофейного шнапса. В соседней комнате спал Илья Федорович; остальные сотрудники КБ разошлись по своим помещениям.

Борька, шепча тихо на ухо, горячился:

— Ну, ты даешь, веселый интересный! Конечно, в Москву, едрит тебя в жопу! Там мне орден дадут!

— А контакт с вектором неизвестного нам человека? Забыл, что мне внутренним голосом передал самописец барокамеры?

— Незнакомец твой подождет. А мой орден — нет.

— Дался тебе твой орден! — зашипел я ему в ухо. Гранин всхрапнул,