Целитель #17 Этот мир, придуманный нами - Валерий Петрович Большаков

— отмахнулась Лея, усмехаясь. — Большая девочка уже… Иду, главное, а он мне дорогу загораживает. Я обхожу, и тут Грицай хватает меня своими лапищами! А воняет от него… Ну, врезала ногой по щиколотке, руки высвободила — и два укола по точкам. А пресс у Грицая сла-абенький… Еле жировые складки пробила! Неприятно вспоминать… Будто измазалась в дерьме — и не отмылась.

— «Рожкова»! — Натали сурово нахмурила брови. — Так ты что, без оружия ходишь?

— Да куда я его суну? — начала оправдываться Лея. — Без сумочки же вышла! За пояс? А чем прикрыть? Вчера даже в ветровке душно было… — обрывая разговор, она засуетилась: — Ну, ладно, «носса сережейра». Бди! Я в магазин — и обратно.

— Поздно уже, — в Наташкином взгляде мелькнуло беспокойство.

— Я быстро!

— Тимке скажи! — крикнула «Стоун» вдогонку.

— Ладно! — ответила «Рожкова» с порога, и аккуратно притворила дверь.

— Переживай теперь из-за нее… — забурчала Наталишка, влезая в джинсы, и покрутилась перед зеркалом. Отражение довольно улыбнулось ей.

* * *

Тимка Зимин честно бдел, сидя за рулем неприметной «Тойоты Короллы». Напрягся было, завидев Лею, выбежавшую из обтерханного подъезда, но тут же впал обратно в релакс, уловив успокаивающий жест товарища старшего лейтенанта.

Покусав губку, старлей решила всё-таки состорожничать, и не ходить дворами, да закоулками. По улице дольше топать, зато светло и людно…

Она пошагала по выщербленному тротуару, огибая запущенный, разросшийся скверик, и тут-то они все и вылезли, как дикие твари из Запретного Леса.

Их было четверо. Вернее, трое и один. Громадный, бесформенный Грицай солировал, а троица гавриков изображала подтанцовку.

Тонкие губы местного «короля» растянулись в слюнявой улыбке.

— Мне не отказывают, чика! — сипло забасил он, напуская смрадного перегару. — А самых упертых мы наказываем. Вчетвером!

Гопа радостно загоготала, окружая место «свидания», как раз в круге света фонаря — вокруг яркой ртутной лампы, словно живые искры, вилась мошкара… А Лея по-настоящему испугалась.

Она кляла себя за легкомыслие, за то, что вышла без табельного, а тут ей не «Альфа»!

Еще минуту назад бегство казалось Лее исходом унизительным, но как быть-то? Ощущая срамную беспомощность и томительное, как будто падаешь во сне, отчаяние, девушка оглянулась. Никого. Лишь вдалеке смутно серела одинокая мужская фигура.

«Бей первой!»

Мгновенно выбрав самого слабого из четверки — кудрявого молодчика, смахивавшего на цыгана, Лея ударила его носком кроссовка в колено, но тот оказался юрким. Увернувшись, кудряш выпустил на волю похабщину, и резко отпихнул девушку.

Она обязательно упала бы, но Грицай сцапал ее за руку, крутанул, с размаху хлеща пятерней. Лею отнесло к фонарному столбу — и двое из подтанцовки, гогоча, отпасовали девушку, как мяч.

Чувствуя и страх, и стыд, и ярость, Гарина всадила маленький, но крепкий кулачок в широкую морду здоровяка. Грицай взревел. Схватив девушку за шею, он злобно прорычал:

— С-сука!

Задыхаясь, Лея колотила по чудовищным лапам, бугристыми от мышц — с тем же успехом можно было охаживать ковш экскаватора. Краем глаза она заметила подбежавшего мужчину, узнала Гарина, но не позвать, ни вздохнуть не смогла.

— Стопэ! — крикнул жеманный мужчинка, вставая на Мишином пути.

— А ну, дёргай отсюда! — прорычал кудрявый. — Резче!

Углядев «рыцаря без страха и упрека», Грицай осклабился и разжал пальцы. «Лена Рожкова» слабо взмахнула руками, падая на увядшую траву газончика. Что было дальше, она не помнила — сознание угасло, затемняя реал. Крики, стоны, дикое неистовство…

…Мрак небытия отступил, стоило Лее ощутить чьи-то ладони, давившие на левую грудь, и услыхать срывающийся, молящий шепот:

— Очнись, очнись… Ну, пожалуйста!

Девушка захрипела, делая сиплый вдох, и открыла глаза. Над нею склонялся Гарин — его бледное, тревожное лицо перетянуло счастливой улыбкой.

— Ничего не говори! — заторопился Миша. — А то будет больно! Потерпи немножко, маленькая…

Образ спасителя задрожал, расплылся за жгучими слезами.

— Спас-сибо… — сипло вытолкнула Лея.

— Не за что, — облегченно светлея, улыбнулся Михаил Петрович, и подхватил девушку на руки. — Пойдем отсюда.

Мельком заметив мычащего Грицая, ворочавшегося на пыльном асфальте, «Рожкова» крепче обняла Мишу за шею, и затихла, как всякая, убереженная от страшной участи. Хорошо…

Гарин свернул в переулок, заставленный автомобилями, и тотчас же над их лакированными крышами разнесся пронзительный крик:

— Ленка!

Часто цокая каблучками, подбежала Наталишка, и зачастила испуганно:

— Что с ней? Она живая? Я из окна смотрю, а тут… Так, в халате, и выбежала! Это Грицай ее? Ленка отказала ему, а он… Она живая? Ты ее спас? Да?

— Да вот, проходил мимо, — прокряхтел Гарин, — дай, думаю, окажу первую медицинскую помощь… Открой дверь.

Наташка, в джинсах и халате, бросилась к гулким дверям подъезда, и распахнула их. Лея, уткнувшись в сильное плечо, не раскрывала глаз, и только слышала, как под Мишиными ногами клацнула отставшая кафельная плитка, как жестяно лязгнули почтовые ящики, задетые локтем.

— Опусти меня… — прошептала девушка. — Я тяжелая…

— Это приятная тяжесть, — улыбнулся Гарин.

Наталишка первой взбежала на третий этаж, и открыла дверь квартиры.

— Сюда! — донесся ее заполошный голос.

Миша вошел бочком, пыхтя с натуги — Лее было и стыдно, и сладостно.

— Сюда, сюда! — воззвала Наталишка из спальни.

Гарин бережно опустил свой драгоценный груз на двуспальное ложе, проскрипевшее с тихим завизгом.

— Да я бы сама… — поздновато застеснялась Лея.

— Лежи, — наметил Гарин улыбку, приседая с краю. — Наташ!

— Я здесь! — «Томина» нарисовалась в дверях с ноутбуком в руках. С интересом поглядывая на лежачую и сидячего, она поставила «желейку» на старомодный буфет, и коснулась сенсора «Вкл.»

— Постельный режим, — увесисто сказал Миша под нехитрую мелодийку «Ампарикс-ГМ». — Кушать пока не надо, но пить можно. Будет больно если, зовите меня. Ладно?

— Ага! — Наталишка покладисто тряхнула головой.

— Только не стесняйтесь! Ночью прижмет — будите! Не надо боль терпеть.

— Не буду, — бледно улыбнулась Лея.

— Выздоравливай… — смущенно проворчал Гарин, убирая руку. Похоже, он лишь сейчас заметил, что всё время держал ладонь на гладком девичьем бедре, и гораздо выше ладной коленки…

…«Томина» выбежала в прихожку — проводить.

— Спасибо тебе! — донеслось до «Рожковой». — Не знаю, чтобы я делала, если бы… Если бы… — бессвязные слова оборвались поцелуем. — Спасибо…

— Спокойной ночи, — мягко сказал Миша, переступая порог, и аккуратно