Начальник Культуры - Валерий Александрович Гуров

— Да. Не отвечает.

Я пожал плечами.

— Может, решил на время слиться, чтоб не попасть под раздачу. Он знает, что я понял, что к чему. Если он связался с Рубановым, а потом понял, что это была ошибка, ему сейчас не до разговоров.

Во взгляде Тани читался лёгкий скепсис.

— Возможно. Но мне кажется, тут что-то не так.

Я не стал развивать тему. Сейчас лично мне было не до поисков Димы, с которым мы так толком и не поговорили после случившегося на концерте. Возможно, он действительно решил отсидеться, а возможно, у него были свои причины исчезнуть.

Я вернулся к документам, уже переключившись на другую задачу.

* * *

Начало следующего рабочего дня запомнилось тем, что воздух в коридорах словно бы стал гуще, чем обычно. Люди говорили вполголоса, передвигались быстрее, а в кабинетах заседали группами, будто готовились к чему-то большему, чем очередной рабочий день. Не было громких обсуждений, не звучали привычные разговоры о бытовых мелочах.

— Полчаса назад. Официально — проверка финансирования оттуда, — с порога ошарашила меня Лариса, ткнув пальцем вверх.

— Где они сейчас?

— У Рубанова, — сообщила моя сотрудница. — Пока слушают доклад о финансовом состоянии района. Но к полудню они доберутся до нас.

Я взглянул в сторону длинного коридора, где был расположен кабинет Рубанова.

— Кто приехал? — уточнил я.

— Два аудитора из областного департамента экономики и их руководитель, — Вероника чуть понизила голос. — Ткаченко.

Понятно, значит зам по финансам не запалился лично. А проверка, выходит, внутренняя…

Я принял информацию и кивнул, прикидывая, сколько у нас времени, прежде чем Ткаченко доберётся до нас. Я позвонил сотрудникам и велел всем собираться в срочном порядке.

— Что-нибудь у нас запрашивали уже? — спросил я, когда мы зашли в кабинет.

— Пока стандартный пакет: отчёты о мероприятиях, финансовые сводки, договоры.

Я знал, что на самом деле всё это комиссии было без надобности. Меня хотели взять покрепче… сомневаюсь, что тут будет произведено реальное расследование с привлечением правоохранительных органов, потому что в таком случае посыпятся все. Как говорится, будут стрелять в меня, а зацепят вас. Рубанов и те, кто его прикрывает, на такое не пойдут, слишком рискованно. Но пальцем мне сейчас погрозят и попросят освободить место по-хорошему.

— Ладно, Максим Валерьевич, готовьтесь к встрече с Ткаченко, — вздохнула Вероника.

Готовиться я и не думал, а пошел прямиком в кабинет Рубанова, где и собралась вся внутренняя проверка. Я не собирался играть в эти подковёрные игры, буду бить первым, чтобы у моих оппонентов отпало желание атаковать меня.

Рубанов и Ткаченко сидели в его кабинете, расслабленно потягивая коньяк из хрустальных рюмок. Их лица выражали самодовольство людей, которые уже приняли все решения и теперь просто наслаждались моментом.

Я вошёл без стука. Они даже не сразу меня заметили, но когда увидели, переглянулись с удивлением.

— Максим Валерьевич, а что это вы без приглашения? — приподнял брови Рубанов, не выпуская из рук хрусталь.

— Хотите игры? — спросил я, закрывая за собой дверь.

Ткаченко усмехнулся и тоже отпил из рюмки.

— Какие игры, Максим Валерьевич?

— А вот сейчас я вам расскажу.

Я подошёл ближе, не спеша, глядя прямо в глаза Рубанову.

— Если вы думаете, что сможете наглым образом выдавить меня из отдела культуры или урезать бюджет, то я вам скажу одно: ставки растут.

Рубанов откинулся на спинку кресла, скрестив руки.

— И как же ты собираешься их повышать? Я уже знаю, что ты обратился к Широкову.

— Кому? — Ткаченко нахмурился.

— Журналисту, так себе борзописцу, — усмехнулся Рубанов.

Оба рассмеялись, ничуть не стесняясь. Пусть смеются, хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Я выдержал паузу и спокойно продолжил:

— Попробуете меня выжить — я пойду до конца. Подключу прокуратуру, следственный комитет, прессу. Если кто-то думает, что тут речь о каких-то махинациях внутри отдела культуры, то я готов развернуть повестку в другую сторону — к хищениям в администрации. А если покопаться глубже, то и на областной уровень выйдем.

— Ты нас пугаешь, Максим Валерьевич? — усмехнулся Ткаченко, но его пальцы слегка подрагивали, когда он ставил бокал обратно.

— Я вас умоляю, — Рубанов покачал головой. — Кто тебя слушать-то будет?

Я наклонился чуть ближе, смакуя момент:

— Веня и будет слушать. Фамилия Венедиктов вам что-нибудь говорит?

Оба замерли. Имя сработало как удар в челюсть. Они не ожидали, что я его назову. Таким как я «смертным» эти имена знать не по чину, но мои абоненты не могли знать, что с тем же Венедиктовым я по прошлой жизни не раз ходил в баню. Так вон Веня был из тех принципиальных, кто отправлял взяточников и растратчиков бюджета далеко и надолго.

Рубанов, наконец, поставил бокал на стол — медленно, словно с ударением.

— Откуда ты…

— От верблюда, — перебил я. — И да, моя хорошая, я тоже способен играть по-грязному.

Я вытащил телефон.

— Что мне мешает позвонить в милицию и сказать, что в кабинете главы района два пьяных чинуши ведут себя неадекватно. Возможно, речь о превышении должностных…

— Максим Валерьевич! — резко подался вперёд Ткаченко. — Не надо!

— Как не надо?

— Ну что вы, ей-богу, — торопливо заговорил зам по финансам. — Все же свои, по-семейному можно решить…

— Со своими так не поступают, — я убрал телефон и снова посмотрел на них.

Рубанов сглотнул, взгляд у него уже был не такой самоуверенный.

— У меня к вам предложение, — тихо сказал я. — Пока не поздно, сворачивайте все свои инициативы.

Глава 18

В кабинете было душно, несмотря на то, что за окном стоял промозглый вечер. Старые деревянные рамы плохо держали тепло, и где-то в углу тихо подвывал сквозняк.

Таня сидела напротив, скрестив руки на груди, её лицо выражало сосредоточенность, но без излишней тревоги. Она уже давно научилась сохранять хладнокровие даже в самых нервных ситуациях.

Вероника рассеянно листала бумаги, но я видел, что взгляд её уходит в пустоту — она явно не читала, а просто давала рукам занятость. Карл стоял у окна, глядя на улицу, словно ожидая чего-то, чего на самом деле давно не могло произойти. Лариса чуть покачивалась вперёд-назад.

Я положил перед собой несколько листов, тщательно проверил цифры, затем выровнял стопку и поднял голову.

— Всё