Спаситель - Иван Прохоров
Спаситель читать книгу онлайн
Крайне невезучий преподаватель курса истории деструктивных сект Филипп Завадский в результате взрыва на атомной электростанции попадает в раннепетровскую Москву. Старый-новый мир как и прежний неласков к незваному гостю – приняв Завадского за колдуна, разъяренная толпа хватает его и тащит на Болотную площадь, где как раз проходят казни волхвов. От лютой расправы перепуганного преподавателя спасает лишь чудо – в суматохе его принимают за иноземца из свиты посланника Священной Римской империи и, несмотря на тяжелые травмы, Завадскому удается бежать. Вечером на старой Переславльской дороге едва живого чудака подбирают бегущие в Сибирь раскольники.
Вскоре по Москве, а затем и по другим европейским столицам начинают бродить странные слухи: в Сибири объявился Спаситель. Тысячи беглых крестьян, солдат и целые малые народы тянутся в далекий русский край, чтобы влиться в лоно растущей с пугающей скоростью общины со странным названием «Храм Солнца».
Поглаживая квадратной ладонью бороду, воевода глядел в окно, за которым сгущались ранние зимние сумерки и слушал рассказ своего заместителя – письменного головы Семена Федоровича Бутакова о делах в далекой Москве.
– Стало быть, определилась власть. Чует мое сердце, грядут перемены и по нашим захолустьям. – Произнес он, сощурив глаза.
Сидевший в кресле у окна под вышитом тигром Семен Федорович улыбнулся.
– Да не рано ли, Иван Иванович, в ерихон сиповать? У «царя» того молоко на губах не обсохло.
– Елико стрелецкого голову казнили, стало быть обсохло, а паки молодой царь стрельцов в опалу сдаст.
– Без нужи-то стрелецкой яко царь?
– Новое войско построит, на немчинский манер. Сказываю – ждут перемены Россию. Ин иже в заднем уме опору искать станет – проиграет. Помяни мои слова, Семен Федорович. Готовиться и нам надобе.
Бутаков хотел было что-то сказать, но в это время раздался за дверью топот, громогласный голос и стук – оба знали, что это стучит о двери и косяки украшенная драгоценными каменьями сабля полковника Карамацкого.
И впрямь – дверь распахнулась и в комору не вошел, а буквально вкатился кривоногий коренастый человек в распахнутой соболиной шубе, золотистом кафтане и красных сапогах с каблуками. Вместе с ним вошел тяжелый запах скотобойни. Позади, за дверью испуганно выглядывали слуги и рынды воеводы, не решившиеся остановить Карамацкого.
– Буде чахнуть посреди волокиты! – заполнил все пространство зычный голос Карамацкого. – Велел седлать для тебя коней, Иван Иванович!
Дурново почти незаметно поморщился.
– Что такое?
– Яко что – на изубря едем, как обещал! Покажу места потаенные, ты такие и не видывал, воевода.
– Нынче не до охот, братец, – сказал Иван Иванович, взяв один свиток и швырнув его на угол стола, – дивят дела московские.
– Вы еже дети, братцы, ей-богу! Якие дела? Поведай, Иван Иванович – кому в Москве до наших окраин дело есть? Лишь бы рухлядь мягкую везти не забывали.
– О том и речь, Осип Тимофеич. – Сверкнул умными глазами воевода.
Карамацкий сделал вид, что не заметил укола, поворотил свое хищное лицо к Бутакову, который сидел закинув ногу на ногу.
– Небосе-то овый хлыщ сызнова смущает тебя?
Бутаков улыбнулся.
– Чем сиднем сидеть, принеси-ка мне кваску, стряпчий. Таже заплечных дел палом горло дерет, еже я сам орал, а не пытанный.
– Осип Тимофеич, – произнес с вежливой твердостью воевода, – Семен Федорович письменный голова, а не слуга тебе за квасом бегать.
– В самом деле? – наигранно удивился Карамацкий и поклонился Бутакову. – Ну, прости мя, боярин, я-де разумел, темный человек, еже голова – нешто вроде слуги.
– Шутишь все…
– Ин ладно, – засмеялся Бутаков, легко вскакивая, – есть дело и впрямь пить охота, кликну слуг за вином и квасом.
Когда Бутаков удалился, Карамацкий подошел к окну и продолжая улыбаться спросил:
– Еже делается, Иван Иванович?
– Ты мне о том скажи, Осип Тимофеевич.
– Не по нраву деяния мне ововы, – сквозь зубы чуть не прорычал Карамацкий.
– Не того ответа жду я от тебя.
Карамацкий вдруг снова улыбнулся, упер руки в бока, задрал голову.
– Мнится мне порой будто забываешь ты, Иван Иванович, еже сделал я для тебя и о том как посем уговорились мы дела вести.
– Вот именно, братец. Уговорились. Токмо я свое дело помню, а ты? Три ясачных отряда ограблены за седмицу – не многовато ли? Последний сбор с самоедов – под корень весь отряд вырезан. Что за разбойники с пищалями орудуют прямо у тебя под носом?
Карамацкий развернулся, грозно двинулся к столу с воеводой.
– Нет! Ты позабыл! – ударил он крупным кулаком с перстнями в стол, так что подскочили подсвечники и чернильницы. Карамацкий схватил один свиток, потряс им. – Аще лезу в дела твои?! Нет! – Свиток полетел в стол. – Сице еже ты лезешь в мои?!
Дурново тоже привстал, подавшись над столом.
– Твои?! – тихо со злостью прошептал он. – А с неполного сбора по ясаку чья полетит голова?! Донележ [до тех пор] из своего кармана добычу урежь, ин ежели дела такие устоятся, нас обоих снесет, а тут дела в Москве определяются. Оборотится сюда взор, не вечно зде быть захолустью. Помяни мое слово. Дощаник един, потонем вместе. Так что это не твои дела, еже и мои дела!
Несмотря на буйный нрав Карамацкий понимал – воевода прав.
– Почто сваримся, Иваныч. Я того не люблю, да и у тебя сердце нездоровое. – Сказал он улыбнувшись излюбленной своей улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. – Аще бывало такое, во еже Карамацкий не управился? Сам ведаешь, Иваныч, ибо так.
– Поглядим. – Сказал воевода, присаживаясь в кресло.
Карамацкий ухмыльнулся, покачал головой и направился к дверям.
– Да, паки не забыл, – остановил его Дурново, – еже с теми острогами в Красноярском уезде? В Ачинском остроге да Причулымском?
– Ежели придется, всех на уши поставлю.
– Почто на уши? Сказывали будто там казнокрадство и прелесть на изобильной вольнице расплодились, онамо месяц прошел – ни слуху ни духу. А нам бы теперь те дары пригодилися б – убытки покрыть от распустившейся тут вакханалии.
– Умеешь ты инова утомлять, Иван Иваныч. – Сказал Карамацкий и вышел за дверь, сшибая плечами не успевших увернуться слуг.
Глава 21
В коридоре за Карамацким тотчас устремились двое звероликих рындарей, а на улице присоединились еще полдюжины вооруженных казаков. Полковник всегда передвигался только с многочисленной охраной. Дом Карамацкого располагался в паре верст от острога, за Ушайкой и представлял собой ни много ни мало персональный кремль – на огромном дворе, огороженным высоким частоколом с железными наконечниками и дозорными башнями на углах, умещались двухэтажный терем, часовня, казармы для ближних рынд, лабазы, две избы, в которых жили гаремные
