Александр Афанасьев - Нет дороги назад

– С…а! Тварь! – в бешенстве амир перешел на русский язык, все богатство которого он мог постичь в гвардейской кавалерии – тварь, подстилка!

В ярости – он схватил женщину за волосы и ударил ее головой об стену. Ее Высочество упала на пол, эмир принялся топтать его ногами, ничуть не стесняясь присутствия постороннего человека. И совершил самую большую в своей жизни ошибку. В восемнадцать лет – британский дворянин, граф Алан Сноудон забил до смерти сутенера в Париже, за то, что тот обижал и издевался над женщинами…

Поймав руку эмира, граф рванул его на себя, да так, что эмир едва удержался на ногах.

– Прекратите! – сказал он по-английски – у нас большие неприятности.

Но амиру – явно было не до неприятностей. Он ударил графа, высвободившись, отшагнул назад и выхватил пистолет.

– Что вы делаете?! – возмутился граф

– Вы с ней заодно… – почти утвердительно сказал эмир. В глазах его – не было ничего человеческого, только густо как нефть безумие…

– О чем вы говорите! Придите в себя. Мой напарник мертв. Капитан Кейн мертв! Я только что видел князя Воронцова, он в городе.

– Воронцова?!

Эмир внезапно перевел ствол пистолета на свою жену

– Это ты виновата!

Прогремел выстрел. Секунды – хватило, чтобы граф выхватил свой пистолет и направил его на эмира

– Бросьте пистолет!

– Ты с ней заодно. Ты с ней заодно… – эмир явно повредился умом.

– Бросьте пистолет! Немедленно!

Эмир шатнулся в сторону двери, одновременно наводя пистолет на графа. Но с лейтенантом двадцать второго полка САС – в умении быстро стрелять ему было не тягаться. Граф дважды нажал на спуск – и наследник Бухарского трона рухнул навзничь на дорогой ковер с двумя пулями – в плече и в груди…

И только тут – лейтенант понял, что он сделал.

Он убил одну из ключевых фигур планировавшегося в Петербурге переворота. Сам убил, своими собственными руками…

Впервые в жизни – ему было так плохо. Если бы сейчас – в комнату ворвалась полиция или слуги – он бы позволил им себя убить. Наверное.

Вспомнился Кейн. Каин… мало какое имя подходило меньше этому молчаливому и надежному человеку. Он никогда и никого не предавал. Всегда выполнял то, что должен был. Держал слово. Но теперь он, граф Алан Сноудон – жив, а капитан Эдвард Кейн – мертв…

И в чем – справедливость?

Граф машинально подошел к эмиру, проверил пульс – пульса не было. Готов. Теперь к женщине. Она была еще жива, но дышала неровно… ранение в область грудной клетки, тяжелое. Граф перенес ее на кровать, начал машинально делать все, что положено делать при огнестрельном ранении. С ужасом заметил, что у нее с рукой – кто-то срезал с нее полоски кожи ниже локтя, одну за другой. Если бы он не занялся чем-то сейчас, чем-то, что нужно этому миру, что принесет в этот мир хоть немного добра – он, наверное, сошел бы с ума в этом помещении с приглушенным светом и двумя трупами…

Он одернул себя. Женщина была еще жива, и он мог что-то для нее сделать.

Ножом – он вырезал большой кусок бархата, сложил – не пленка или водопроводный пластырь, какие нужно использовать, но пойдет. Взял нож, начал нарезать бинты…

Перед глазами – с хрустом проматывалась, плыла пленка воспоминаний. Вот они на афганской дороге, и Кейн говорит – я не предам тебя, но мне чертовски надоело это все делать. Вот они здесь… он как чувствовал. Наверное, он даже рад тому, что погибнет на той земле, на которой он и родился – в России. Он был "не тем" человеком для разведки, ему не надо было этим заниматься…

Не надо…

Когда он надавил, чтобы плотная ткань сильнее прижалась к ране и начал обматывать тампон самодельным бинтом – женщина открыла глаза.

– Лежите. Я перевяжу вас, потом вызову помощь.

Она дернулась, он силой заставил ее лежать.

– Не надо. Он мертв.

– Мертв… – по-русски она говорила чисто

– Да, мертв… – сказал граф и добавил – я убил его…

На несколько секунд – женщина закрыла глаза. Он уже начал сомневаться, правильно ли он сделал, что сказал, но вот, она их вновь открыла…

– Спасибо…

– Не благодарите.

– Спасибо – повторила женщина.

Граф подтянул бинт потуже.

– Лежите, не вставайте. Я посмотрю, как можно вызвать помощь. В доме есть кто-то?

– Нет… он всех… отослал.

То-то ему показалось – дом как вымер.

– Уходите…

– Что?

– Уходите… я… никому…не скажу…

Черт бы все побрал…

Граф подошел к столу. Вернулся с магнитофоном

– Сударыня, это ваше?

– Да…

– Давно это у вас?

– Вчера… вчера…

Твою же мать…

– Зачем вы это приобрели?

– Чтобы… поверили…

– Кто поверил, сударыня?

– Ее… Высочество… адмирал… Воронцов…

Граф закрыл глаза. Значит, с ними играют, и черт знает сколько времени. Воронцов знает и регент, принцесса Ксения знает, и аресты не начались только потому, что им надо выявить всех участников переворота. Как только они выступят – им и конец. Скорее всего – Кронштадт, там они организуют штаб обороны, если выступление будет слишком сильным – переместятся на ударный авианосец и будут организовывать подавление восстания оттуда. Скорее всего – подразделения морской пехоты и морских котиков – у них в руках, они и выступят на подавление переворота. Черт… он предупреждал, что отсутствие в их деле людей с флота, с морской пехоты – смертельно опасно. В ответ – смеялись про "водоплавающих". И – досмеялись.

Надо бежать, пока не поздно…

– Послушайте…

– Да, сударыня.

– Я… не скажу… про вас…

– Это уже не важно.

– Слушайте… поселок… Дятлово… Финляндия… дача… Русалка… Сейф… в главной комнате… код… запоминайте… три… один… семь… два… один… пять… Берите все…

– Спасибо… сударыня.

– Аллах… с вами…

Граф сунул в карман пистолет, не вышел – а почти что выскочил за дверь. Быстро прошел в свою каморку… достал сумку… покидал в нее то, что могло пригодиться, включая ключи от арендованной для длительный срок автомашины Ауди, припаркованной в Автово на платной охраняемой стоянке. Проверил две пачки денег, русские рубли и рейхсмарки, пачки не толстые и не тонкие, купюры разных номиналов, достаточно, чтобы затеряться и выжить. Достал оба пистолета, и свой и Кейна, проверил их, один сунул за пояс, другой положил в сумку. Возможно, пригодятся…

Рука в кармане наткнулась на какой-то предмет… черт. Это был диктофон, выходя, он сунул его в карман.

Ладно, пусть будет…

Под руку попалась куртка из плотной, непромокаемой ткани, с капюшоном – худи. Единственная чисто английская вещь, какая у него была. Он надел ее – и сразу почувствовал себя как в Белфасте или в Лондондерри. Куртка – худи, сумка с самым необходимым и три пистолета. Мысленно – он проиграл первые такты русской песни, похожей на марш – Пожелай мне удачи в бою.[72] Да, это ему пригодится…

Быстро прошел к двери, отодвинул засов – тут на ночь запирали по старинке, именно что на засов. Выглянул во двор, держа наготове пистолет – ничего не увидел. Вышел… опомнился уже на полпути.

Подобрал камень – и саданул им в окно. Зазвенело стекло… через несколько минут здесь будет полиция. А его – уже здесь не будет…

Но надо спешить…

Улица перед домом – была погружена во мрак – кто-то разбил фонарь.

– Ваше Сиятельство…

Граф остановился, как вкопанный. Потом – медленно повернулся.

Князь Воронцов стоял в двадцати шагах от него у машин. Не было ни наручников, ни полиции, ничего. Он изменился с тех пор, как граф видел его последний раз… его волосы были теперь темно-серого цвета, и он носил коротко постриженную бороду… но все таки это был он.

– Что вам угодно, сударь! Я вас не знаю! – громко спросил Сноудон, чтобы немного отвлечь внимание от приготовления к бою.

Граф расстегнул ветровку – и князь сделал нечто подобное. Только на нем – был костюм – двойка, и он расстегнул пуговицы пиджака.

– Я предупреждал вас, что если не оставите злого, ни вас ни Англии больше не будет! – ответил Воронцов

Граф отрицательно покачал головой

– Англия будет всегда, милорд, хотите вы того или нет…

Улицу высветили фары – и граф рванул пистолет, рассчитывая на то, что шум за спиной его врага даст ему хоть немного преимущества. Выстрелы слились один в один. Падая на асфальт, и судорожно пытаясь схватить хоть немного воздуха, граф Алан Сноудон услышал истошный женский визг – и это было последнее, что он слышал…

Российская Империя

Лисий Нос, недалеко от Санкт-Петербурга

Ночь на 31 мая 2017 года

Лисий нос. Место по-своему очень примечательное.

С тех пор, как Его Величество, Император Николай Второй запретил использовать Петропавловскую крепость в качестве места для казней – Лисий Нос остался единственным местом, где производились экзекуции жителей столицы. Изначально предназначенное для казней "низкого люда" – аристократов казнили в крепости – со временем, это место стало весьма престижным. Был даже роман "Лисий нос" и стихи, кажется… Рейсснер,[73] которая чуть сюда не попала. Последние казни – были проведены здесь в конце пятидесятых, после чего практика приведения приговоров в исполнение здесь – вообще прекратилась. Сейчас – государства убивали тайно, словно стыдясь…