Гений: дорогу бомбили? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

Мы привыкли, что на малой скорости дай тормоз в пол — остановится как вкопанная. На большой тормоза так себе, приходится пускать попеременно в правый-левый занос, а то и вообще прибегать к контактному торможению. Прикинь, на Формуле вообще всё наоборот.

— Как? Другие законы физики?

— Аэродинамики. При скорости больше 250 можешь топить педаль в пол, не заботясь, что заблокируешь колёса, они настолько сильно прижаты к дороге, что всё равно проворачиваются. Эффективность торможения зверская! Но по мере снижения скорости — хуже. Ниже 60 километров в час прижимная сила от работы антикрыла настолько незначительна, что покрышки без протектора начинают скользить, они же разогреты, и практически вся трасса покрыта расплавленной резиной как смазкой. Перекинуть ногу с газа на тормоз, передачу с пятой сразу на вторую, это как единое движение, всего за секунду, и за эту секунду ты пролетаешь больше 60 метров! Потом, при выходе из поворота, газ в пол, через две секунды у тебя больше сотки. Ещё несколько секунд — уже за двести, если только какой-нибудь ушлёпок не маячит перед носом. Касаться его нельзя, боковые касания у нас происходят в основном колесом и нередко с потерей этого колеса. Вылет на траву болид переносит, но болезненно, это тебе не «рогнеда» с прыжками через бордюр, ей хоть бы хны. Представил? Вот почему я не сяду в твою. Буду жать педальку, инстинктивно рассчитывая, что она держит поворот и тормозит на высокой скорости как «союз». Давай беречь организмы!

— То есть в ралли ты никогда не вернёшься? — резюмировал Лукьянов.

— Смысла нет. Переучиваться назад — займёт много месяцев, до года. И образ жизни раллиста, уезжающего на многодневки, уже не выдержу. А тут — тренировки в Тропарёво, суббота — квалификация, в воскресенье — заезд. Красота!

— Ещё бы платили как Вильнёву или Просту.

— Раскатал губу! У Формулы-1 другие ставки. Нам до них далеко.

Быть может, доживу до Формулы-1 в СССР, шести- или даже семискоростных коробок передач и электрического сцепления, управляемого кнопкой на руле, а также моторов, раскручиваемых до 17 тысяч. Но мы только первый сезон как выкатили «союзы», куда ещё!

Короче, слегка разочарованный Яша переночевал у нас, утром привёз его в Тропарёво, где увидел мечущего громы и молнии венгерского гонщика (гонки были международные) и настолько невозмутимого Велло Ыунпуу, что даже самый наивный догадался бы — эстонец что-то учудил. Оказывается, венгр обнаружил у себя в номере несколько жаб: в карманах одежды, в ящиках стола, даже в чемодане, выкидывал их всю ночь и, отправляясь спать, снова слышал кваканье ненайденной особы, снова зажигал свет и возобновлял поиски.

— И сколько ты пойм-мал их? — невозмутимо спросил эстонский пройдоха.

— 12! Целых, кур-рва, 12! — голосил мадьяр, хорошо владеющий русским языком.

— Прав-вильно. А змею нашёл?

По утратившей краски физиономии гонщика мы все поняли, что следующую ночь тот не сомкнёт глаз, ожидая змеиный укус. Даже если змеюки, на самом деле, у него в номере нет, по жалобе венгра нашего хохмача запросто дисквалифицируют. Но обошлось.

Они ушли соревноваться, а мне предстояло готовиться к очередной внутрисоюзной гонке Формулы-3, второй после аварии. Подоспел сюрприз, который назвать приятным сложно: у НАМИ-МАДИ снова заявлена Рубец.

Твою мать! Не покидает отвратительное ощущение, что она соревнуется персонально со мной. Преодолела посттравматический синдром и снова ищет приключений на свою маленькую пятую точку. Хоть сам снимайся… Из-за женщины-гонщицы? Ну уж нет.

Наши боксы рядом, перед квалификацией увидел её, спросил:

— Ты же обещала, что завяжешь.

— Это когда лежала вся в бинтах, — беззаботно ответила чертовка. — Послушай, я только в прошлом году участвовала в 11 гонках — союзных и международных. Ни одной аварии! Счастливая полоса по теории вероятности должна была закончиться, и вот… — она показала рукой в перчатке на скулу с некрасивым, хоть и не слишком заметным пятном. — Теперь начат новый отсчёт.

— До следующей чёрной полосы?

— Серёжа! Если бы не грёбаный допотопный утюг, на котором ехал немец, не было бы такого пожара, тем более — взрыва. Да, опасность есть, ты рискуешь не меньше меня. Но одно дело — алюминиевые скорлупки «эстония», сминаемые как газета, и другое дело — карбоновые монококи. Туловище, шея голова как в коконе. Побиться можно, не отрицаю, но погибнуть или покалечиться — практически не реально. В конце концов, это же не Формула-1, у них моторы втрое больше наших, скорости до трёх с половиной сотен, а трассы и меры безопасности те же. Я, не поверишь, тоже жить хочу. Целой.

Отвратительное качество — переводить стрелки. Убитый ею немец виноват⁈ Тем не менее, не стал читать мораль, интересовало будущее, а не прошлое.

— Но ты всё же попробуешь рискнуть. И опять мне сядешь на колесо. Хочешь улететь до Внуково и распугать самолёты?

Она досадливо отмахнулась.

— Клянусь, к тебе вплотную красться не собираюсь. Это хотел услышать?

— Не только. Когда восстанавливал руки после ожогов, и мне сложно было как следует вцепиться в руль, кожа саднила, подумал: а каково женщинам? Это же не «березина» с гидроусилителем, порой и мне приходится так напрягаться, что караул. Если не сумеешь вовремя довернуть?

— Спасибо за заботу, — съехидничала Елена. — Теперь представь, вход в резкий левый поворот после прямой, крутишь руль одновременно с торможением, скорость в начале торможения 260, на выходе — под сотку. Тяжело рукам?

— Шиздец как тяжело. А тебе — легко?

— Не спеши. В кокпите у тебя тесно, и сам ты мужчина не мелкий, хоть вес согнал. Небось, килограмм 80?

— 75 было.

— Вот! Всю твою массу швыряет к правому борту, насколько позволяют ремни, они натянулись и впились. Правый локоть тоже вжат в амортизирующую прокладку, им не пошевелить, правая рука работает только кистью. Но я — легче! И руки тоньше, в кабине мне гораздо просторнее. Мне удаётся и правой, и левой работать от плеча. Тяжело зверски, коню понятно. Но справляюсь. А ты слишком велик для Формулы. Ещё вопросы?

— Нафига тебе это надо и когда завяжешь? Но правдивого ответа не жду. До встречи на трассе.

Она отсалютовала с насмешкой на лице. Ничуть не развеяла опасений.

Выиграла у меня и квалификацию, и саму гонку, я притянулся лишь девятым. Пройдя треть дистанции, ощутил, как машину повело, в зеркало заднего вида увидел шлейф искр и при первой возможности свернул в бокс менять колёса, одно спустило. Далее