Барон фон дер Зайцев – 2 - Андрей Готлибович Шопперт

замка, прямо. сержант со своей алебардой бросился в сторону кухни. И спокойно так на лету отодвинул Отто Хольте и проревел:

— Нас кормить собираются или нет?!! — немая сцена отдыхает. Это что, гости или завоеватели?

Иоганн глянул на управляющего, потом на Семёна. И тут вторая реприза подоспела, брат Вонифатий — кистер монастыря, который, толстяк с двойным подбородком, открыл рот, чтобы поздороваться и благословить обитателей и хозяев этого гостеприимного замка и… выдал:

— А правильный вопрос, вы собираетесь угостить завтраком меня с братом Лукой и наших охранников?

— И вам многих дней, спаси вас Христос, — хмыкнул под нос Иоганн, и уже совсем вопросительно глянул на Отто.

Что-то пошло не так. Хольте то ли неправильно истолковал гляделки Иоганна, то ли и не собирался их замечать, он поклон отвесил брату Вонифатию, подошел, поцеловал у него маленький перстенёк с большим зелёным камнем и приветливо и даже, кажется, радостно воскликнул:

— Добро пожаловать, святые братья, в наш замок. Я сейчас же распоряжусь и вас всех покормят.

Глава 21

Событие шестьдесят первое

Говорить, что ничего не предвещало беды, так соврать на сто процентов. Всё беду предвещало. Начать с того, что прямо за завтраком сержант арбалетчиков Адольф Дранкель потребовал у бабки Лукерьи пива или сидра.

А нету!!!

Изжили они спиртное не так давно. И виною тому почивший недавно Димка — Дидерихт. Земля ему пухом. Нет ведь ещё сорока дней. Где-то тут его душа ошивается. Привет Димка, как там? Пробрался аrmleuchter (болван) в подвал и вылакал литра три сидра из бочонка, а потом, шатаясь, стал по лестнице на стену подниматься и грохнулся. Хорошо не с самого верха, как фон Лаутенберг. Только синяк на роже и рука вывихнута. Матильда вправила. Он, может, и погиб потому, что всё ещё рука побаливала. Не мог в полную силу драться с ворогом. Иоганн тогда залез на ту же высоту и глянул вниз. Метров пять. Так-то прилично, мог и шею свернуть. Повезло, говорят же, что бог пьяным помогает. Грохнулся бы трезвым, точно себе чего сломал. И лежал бы в замке. Жив остался. Бог он хитрый, вон каким кружным путём пошёл, чтобы Димку к себе залучить.

Иоганн тогда велел управляющему всё спиртное в замке ликвидировать. Оказалось, что это не сложно сделать. Кроме этой бочки… скорее бочонка и нет иных. Там литров на пятьдесят — шестьдесят. Так в нём меньше половины осталось. Его в тот же день Отто увёз в Кеммерн. Там небольшой постоялый двор есть недалече от оратории и при нём едальня. Постояльцев много и система там казарменная, да ещё нары в два яруса сколочены. Общага такая. Останавливаются в основном клиенты ведьмы Матильды и проезжающие на лошадях купцы из Мемеля в Ригу. Таких не много. На корабле быстрее, и увезти можно больше. Вот зимой, когда море неспокойно, или даже льдом залив скуёт, бывает таких купцов побольше. Владеет забегаловкой пришлый из Риги тёзка барончика Иоганн Холштайн. Ему половинку бочонка Отто и продал.

Так вот, сержант стал с бабки Лукерьи спиртное требовать и еле его Отто урезонил.

И на этом не ограничилось. В обед они всей своей компанией, м… отделением? Ну, раз сержант, отправились к Холштайну и всё же напились там. Пришли в замок назад… И обгадили снаружи весь новенький нужник.

А несчастье случилось на следующее утро. Иоганн был непосредственным свидетелем и участником в конце.

Подаёт Лизка арбалетчикам завтрак и тут один из вояк бравых девчонку за задик костлявый ущипнул. Весело ему. А девчонка в визг и слёзы. И тут возникает рыжая молния. Она в прыжке вырывает у Лукерьи скалку и, запрыгнув на стол, бьёт ею весельчака в ухо. Удар видимо был не сильный. Арбалетчик вскакивает и открывает рот, чтобы заорать. И Герда вбивает скалку товарищу в рот. Наверное, пары зубов лишив. Если бы Герда после этого убежала, то может всё бы чуть проще закончилось, но нет, она вытащила скалку из пасти арбалетчика и осталась стоять на столе.

Мужик схватился за рот, побитый и изнасилованный, и завыл. А вот его товарищ выхватил из-за пояса фальшион. Это такой ножик длинный, как штык от автомата Калашникова, только раза в два длиннее и рукоять как у меча. Достаёт и лезет им к Герде. В людской кроме четверых арбалетчиков, бабки Лукерьи, Лизки, Герды, ждущей хлеба белого для пацанвы, Иоганна, искавшего фон Бока, и Отто Хольте никого не было.

Герда скалкой отбила клинок и замахнулась, чтобы и этого вояку по голове шарахнуть, но тут оклемался орально изнасилованный скалкой и вытащил свой фальшион. Иоганн успел свою дагу из-за пояса вытащить и удар арбалетчика парировал. И стащил Герду со стола. Вовремя. Второй арбалетчик шарахнул этим тесаком по столу. Ногу бы отрубил рыжей.

Отто рявкнул на наёмников, но явно услышан не был. Все четверо уже стояли с оружием в руках. При этом у одного был не фальшион с коротким лезвием, а спата (лат. spatha) — прямой и длинный обоюдоострый меч, с длинной клинка сантиметров в восемьдесят. А напротив — мушкетёры короля — Герда со скалкой и Иоганн с короткой дагой. Оба по весу, даже если в сумме мерить, любому из арбалетчиков уступают.

Отто ещё поорал чуток, а потом схватился за кочергу. Он хоть и старый вояка, но в замке с оружием не шастал.

Кончилось бы все плохо, хоть Отто и кричал этим товарищам, что Иоганн — это барон (Фрайхерр), а Герда — фрайин (нем. Freiin), то есть дочь барона. Ну, с Гердой управляющий чуть преувеличил. Мать у неё в детстве была фрайин, но муж-то и отец Герды был простым датским дворянином из низшего дворянства (датский: højadel, lavadel). Иоганн сильно в этом не разбирался, но, наверное — это что-то типа шевалье во Франции.

На счастье крови пролилось не много, ну только пару капель из разбитой губы, получившего скалкой в зубы. В людскую на крики Отто Хольте вломились Ганс Шольц, ну, очень вовремя вернувшийся из Риги, и сержант арбалетчиков наёмников Бруно Вендель.

Сержанты, на счастье, не друг на друга орать начали, а на арбалетчиков, тычущих в Иоганна, Герду и Отто острыми и не очень железками.

Шольц при этом словами не ограничился. Старый заяц встал перед наёмниками и стал голыми руками их клинки опускать. Те попытались поорать, про девку, но услышаны не были, и вскоре Бруно их из теплого помещения