Космонавт. Том 3 - Феликс Кресс

в футбол. Три на три по упрощённым правилам. Володя, как главный инициатор, с гордостью предоставил нам свой потрёпанный кожаный мяч, который он, наверное, хранил с детства.

Наконец, я добрался до нашего импровизированного футбольного поля и окинул взглядом собравшихся. Ворота мы обозначили двумя кучами брошенных свитеров и курток примерно в трёх-четырёх метрах друг от друга. Поле было неровным, с кочками, но для нас это не имело никакого значения. Важен был процесс.

— Кто на кого? — спросил Саша, подбрасывая мяч и ловя его.

Решили кинуть жребий. В итоге в моей команде оказались Ваня и Миша Зайцев. Против нас играли Володя, Саша и дядя Боря, который, несмотря на свой возраст, горел азартом не меньше нашего.

— Ну, пацаны, давайте покажем им, как надо в футбол играть! — крикнул Ваня, потирая руки и горячась.

— Это вы-то нам покажете? — возмутился дядя Боря, вступая в игру. — Да я в футбол играл уже тогда, когда ты у папки в штанах был!

Ваня в ответ оскалился в довольной улыбке: провокация удалась. Игра закипела мгновенно. Кто-то кричал, требуя пас, кто-то ругался на себя за промах, кто-то хрипло смеялся, падая в попытке отобрать мяч.

Дядя Боря и в самом деле оказался умелым игроком. Несмотря на свои годы, действовал он с умом, с хитринкой, отдавал неожиданные пасы и здорово читал игру.

Счёт стал меняться. То они забивали гол, то мы. Я забил один, сделав хороший проход по краю и ударив с неудобной левой. Ваня, прорвавшись сквозь двух защитников, мощно вкатил второй.

Я поймал мяч на грудь, обвёл одного соперника, потом второго, и уже занёс ногу для удара, как в последний момент меня кто-то толкнул в бок. Я полетел на землю, смешавшись с клубком таких же задыхающихся от смеха и усилий тел.

— Фол! — завопил Ваня.

— Какой на фиг фол! — возразил Рыков. — Чистая игра!

— Да вы что, с дуба рухнули? Он же его чуть не прибил!

Спор продлился минуты три, пока все не выдохлись и не сели на траву, давясь от смеха. Никакого гола так и не засчитали, но нам было уже и на гол плевать.

— Ох, ребята… Я, кажется, лет десять с футболом не пересекался… — Прохрипел дядя Боря.

— Дядя Боря, а вы молодец! — Похвалил его Ваня. — Таран просто!

Мы полежали так с минуту, глядя в высокое синее небо. Потом поднялись, отряхнулись и решили сыграть до трёх голов. Выиграли мы, забив красивый гол в совместной атаке: я отдал пас на Ваню, он сделал скидку на Мишу, и тот аккуратно прокатил мяч в угол.

Покончив с футболом, мы побрели обратно к лагерю, весёлые, уставшие и невероятно довольные. От костра уже вовсю тянуло невероятно аппетитным запахом готовой ухи. Иван Семёнович, как заправский полевой повар, уже разливал её по алюминиевым мискам.

— А ну, футболисты, мыться! — Крикнула нам мать, когда увидела, что мы собираемся приступить к еде. Они с Ниной Павловной как раз в этот момент подошли к костру. — Потом есть будете!

Вернувшись после купания, я взял из рук Кати свою миску. Бульон был прозрачным, золотистым, с ароматом дыма и зелени. Я отломил кусок хлеба, поднёс ложку ко рту и хлебнул.

— Ну как? — спросил Иван Семёнович, присаживаясь рядом на корточки.

— Божественно, — честно ответил я. — Пальчики оближешь.

Ели мы молча. Солнце постепенно клонилось к закату, подкрашивая воду в багровые тона. Миша достал гитару, и вскоре послышались первые, негромкие переборы струн.

Я отнёс пустую миску к «мойке» — ведру с водой — и вернулся к костру.

Со временем гитара начала переходить из рук в руки. Пели мы разное: кто-то исполнял лиричные, задушевные песни, кто-то заводил бодрые туристские. Но подпевали все без исключения. Даже те, кто не знал слов.

Я решил не отставать от коллектива. Взял гитару и, настроив её под себя, заиграл всем знакомый мотивчик, а затем запел:

Ты сегодня мне принёс

Не букет из алых роз,

А бутылочку «Столичную».

Заберёмся в камыши,

Надерёмся от души.

И зачем нам эти ландыши?

Пока пел, я смотрел на отца, который заулыбался, как только я начал петь этот куплет. Я не знал наверняка, в курсе ли в 65-м обычные люди, откуда появился дополнительный куплет в этой песни. Поэтому не стал ничего говорить ни до, ни после.

Но, если судить по реакции отца, он прекрасно знает, что автором куплета является Попович Павел Романович — один из первого набора космонавтов. Ему даже из-за этого остальные космонавты прозвище «Ландыш» дали.

Сам Павел позднее вспоминал, как двенадцатого апреля 1961 года при запуске корабля «Восток-1» с Юрием Гагариным на борту возникла непредвиденная задержка — обнаружилась негерметичность люка.

Пока технические специалисты устраняли неполадку, Гагарин, находившийся уже в кабине, попросил включить ему музыку. Со слов Поповича, который поддерживал с ним связь из ЦУПа, он уточнил тогда по поводу песни: «Юр, может, „Ландыши“?»

Это вызвало взрыв смеха у всех присутствовавших, отлично знавших неофициальный вариант этой песни, который Павел Романович тут же и продекламировал в микрофон.

Закончив петь, я передал гитару Мише, который потянулся к инструменту с явным желанием продолжить музыкальную часть вечера. Катя легонько тронула меня за локоть и кивком пригласила пройтись. Мы отошли от костра, оставив компанию горланить очередную походную песню.

Мы шли молча воль берега несколько минут, наслаждаясь прохладой и тишиной, нарушаемой лишь плеском воды и доносящимися обрывками песен.

— Наташа предложила мне быть свидетельницей на их свадьбе, — наконец проговорила Катя, ловя мою руку своей.

— Вот как? — я улыбнулся в темноте. — Значит, нам с тобой предстоит ответственная миссия. Теперь мы официально в одной «свадебной команде».

Она тихонько рассмеялась, будто колокольчики прозвенели.

— Представляешь, какие нас ждут хлопоты? Выкуп невесты, конкурсы, тосты…

— О, не волнуйся насчёт конкурсов, — я слегка сжал её пальцы. — У меня есть… ну, скажем так, большой опыт наблюдения за подобными мероприятиями. Придумаем что-нибудь оригинальное.

— Я подарю им куклу на машину из своей коллекции, — добавила Катя. — Это должна быть особенная кукла для особенного дня.

Мы ещё немного побродили по берегу, обсуждая возможные сценарии для свадьбы. Было приятно говорить с Катей о чём-то простом и земном после стольких месяцев напряжённой учёбы. Хотя с ней и молчать было приятно.

Когда мы вернулись к костру, разговор там