Ее превосходительство адмирал Браге - Макс Мах

какое-то авиационное начальство и в процессе поисков совершенно неожиданно наткнулась на капитан-лейтенанта Шкловского, целого и невредимого, не говоря уже о том, что живого.

– Ты жив! – сказала она, замерев от неожиданности.

– Это очевидно, – улыбнулся он.

– Знаешь, – улыбнулась она, – я рада.

– А уж я-то как рад! – расхохотался каплей.

– А ты, Варвара, – добавил, отсмеявшись, – ты просто что-то с чем-то! Нервы у тебя железные или что, но ты его сделала, гардемарин. Хотя и злостно нарушила мой приказ.

– Наложишь взыскание? – Она не помнила, как получилось, что они перешли на «ты», но ей это неожиданно понравилось.

– Надо бы, наверное… – пожал он плечами.

– И как именно? – она понимала, как это выглядит со стороны, вернее, определенно знала, что заигрывает с каплеем, как какая-нибудь провинциальная кокотка, но уже не могла остановиться. Ее попросту несло.

– Ремнем по мягкому месту? – прищурился более опытный в подобного рода играх каплей.

– Месье знает толк в извращениях! – процитировала она старый анекдот, и сама же вдруг заржала, не удержав в себе рвущийся наружу истерический смех.

– Отпускает? – неожиданно серьезно спросил Шкловский, и Ара поняла, что с ней едва не приключилась самая настоящая бабская истерика. Или действительно приключилась, ведь не железная же она, в самом деле!

– Черт, – сказала она, с трудом проталкивая слова через схваченное спазмом горло. – Черт! Не смотри! Сейчас… разревусь…

– Это нормально! – успокоил ее Шкловский. – Ты это, похоже, два дня держала в себе. А сейчас начинает отпускать. Дело житейское.

Помолчал, глядя на нее в рассеянном свете выкрашенного в синий цвет фонаря, потом осторожно обнял за плечо и потянул за собой:

– Пойдем-ка, гардемарин! Давай, давай! Не стесняйся. Сейчас мы тебя приведем в порядок. Негоже, знаешь ли, герою Себерии ходить с заплаканным лицом. При мне можно, при других не стоит!

– Я не герой, – попробовала возразить Ара.

– Конечно, герой! – остановил ее Шкловский. – Идти можешь или тебя отнести? Ты махонькая, я смогу.

«Он сможет… Большой, сильный… А на руках у мужчины, наверное, хорошо…»

– Нет, спасибо, – помотала она головой, отгоняя непрошеные мысли. – Не стоит. Я сама.

– А куда мы идем? – спросила, немного отдышавшись.

– Сейчас узнаем.

Увлекаемая сильной рукой капитана Шкловского, Ара прошла вместе с ним практически через весь поселок, а целью их похода оказался маленький домик, сложенный из дикого камня. Он стоял на краю леса, отделенный от тайги лишь довольно широким ручьем.

– Сейчас, – обнадежил ее капитан. – Думаю, мы пришли вовремя и не опоздали.

– Куда? – поинтересовалась Ара.

– Сюда, – указал он на дверь.

Они вошли в дом. В комнате, занимавшей весь первый этаж и являвшейся, судя по всем приметам, и гостиной, и кухней, и даже спальней, за столом, уставленным тарелками с разнообразной едой, сидели двое авиаторов и пили горькую.

«Ага! – сообразила Ара. – Здесь меня точно и накормят, и напоят!»

Но план Шкловского оказался куда завлекательнее.

– Знакомьтесь, господа! – сказал он, когда авиаторы повернулись на шум открывающейся двери. – Это гардемарин Варвара Бекетова, и это она взорвала ниппонца.

– Ох ты ж! – под впечатлением от услышанного один из лейтенантов даже встал из-за стола. – Убийца «Кумано»! Это ж надо! Позволите, барышня, облобызать ручку?

– Хм, – только и смогла выдавить из себя совершенно сбитая с толку Ара.

– Да, гардемарин, это вы красиво выступили, – между тем поддержал приятеля второй лейтенант. – Эдак можно всю жизнь на Флоте прослужить, но ни разу не подстрелить такого матерого зверя. Снимаю шляпу! Кстати, я лейтенант Иван Ефимов, а мой экзальтированный с пьяных глаз приятель – лейтенант Федор Козлов, – указал он на собутыльника. – Присаживайтесь к столу, угощайтесь, гардемарин! Чем богаты…

– Баня остыла? – перебил его Шкловский.

– Да нет, – пожал плечами все еще стоящий около стола лейтенант Козлов.

– Тогда объявляю, что девушке нужны полотенце и чистая одежда. Варвара двое суток на ногах, и это после боя.

– У меня есть полотенце и чистая тельняшка, – предложил лейтенант Ефимов. – Госпоже Бекетовой как раз по размеру будет вместо платья. И кстати, гардемарин, мы с вами земляки. Ваше имение недалеко от Хлынова, ведь так?

– Так точно, – улыбнулась Ара, сообразившая, что ей обещана баня, плотный ужин и алкоголь, чтобы окончательно убить бродившую в глубине души истерику. – Но я там ни разу в жизни не была. Я в Устье-Вологодском выросла.

– Но имение-то ваше, в смысле вашего отца?

– Мое, – кивнула Ара. – В смысле именно мое.

– О, как! А ведь там, господа, и замок есть.

– Развалины там есть, – усмехнулась в ответ Ара, вспомнив рассказ отца. – Одно название, что столбовая дворянка. Ни денег там, господа, ни земли, ни дома. От бабки в наследство досталось…

– Это мы потом обсудим! – остановил завязавшийся было разговор капитан Шкловский. – А сейчас – баня.

В следующие пять минут Ара была снаряжена в баню, как полагается. Мыло, липовое мочало, флакон кельнской воды с запахом трав – мужской одеколон, но все-таки лучше, чем ничего, – полотенце, тельняшка и шерстяные носки вместо домашней обуви. В последний момент Шкловский сообразил, что ей, возможно, будет неловко в одном тельнике на голое тело, и предложил свою запасную тужурку. В общем, все сложилось более чем хорошо. Ара и намылась от души, и постирала свое белье и комбинезон. А когда вышла к столу – прошла от баньки, стоявшей за домом, в горницу, – там уже вкусно пахло жареной колбасой и разогретыми мясными консервами, а на столе были приготовлены хлеб, сало, квашеная капуста и соленые огурцы.

– Где вы достали все это богатство? – спросила она, усаживаясь за стол, и тут же сообразила, что в комнате они остались вдвоем со Шкловским. – А где твои друзья?

– Решили не смущать тебя своим присутствием, – безмятежно объяснил капитан, судя по всему, имевший на Ару далекоидущие планы. – А припасы оттого, что мы здесь давно служим и всех местных знаем по имени-отчеству. Да ты кушай! Успеем еще поговорить!

Ара не заставила себя упрашивать и взялась за дело со всем рвением молодого, изрядно перенервничавшего и сильно оголодавшего организма. Она почти сутки ничего не ела, если не считать пары ржаных сухарей, кружки кипятка и самокрутки с самосадом и измельченной коноплей. Поэтому миска гречневой каши с тушеной говядиной ушла, что называется, влет, легко потянув прицепом сковороду с жареной домашней колбасой. Шкловский, впрочем, от нее не отставал, тоже, видать, проголодался, но ел интеллигентно, не забывая при этом угощать Ару и подливать ей спиртного. Немного и только под хорошую закуску. Не спаивал, одним словом, а снимал стресс.

За едой почти не разговаривали, обмениваясь короткими репликами, осторожными взглядами и доброжелательными улыбками, то есть вели себя словно старые друзья. Во всяком