Ефрейтор. Назад в СССР. Книга 2 - Максим Гаусс

они не додумались. Наоборот, едва первые пули засвистели по стенам сарая, духи тут же трусливо попрятались.

— Тарань! — заорал я Андрею. — Тарань шлагбаум!

Тот вдавил педаль в пол. ЗиЛ ускорился, быстро сокращая расстояние.

Три секунды, пять. Семь.

Духи снова открыли огонь, но тут по ним ударили сразу из нескольких стволов. Били откуда-то слева и сверху.

— Наши! — радостно вскрикнул Андрей.

С громким треском разогнавшийся грузовик проломил хлипкий шлагбаум, только обломки полетели во все стороны. Проносясь мимо сарая, я швырнул гранату.

Гулко грохнуло — кому-то точно досталось, ведь граната упала точно в гущу лежащих за камнями душманов.

Проехав метров тридцать, я затарабанил по крыше.

— Все, все! Стой!

Нужно было дождаться наших… Я припал на мешок с землей, пристроил Калаш, перевел флажок на одиночные.

Едва первые душманы показались из-за стен сарая, я отрыл прицельный огонь. Я насчитал четверых, один из которых получил пулю буквально сразу и упал на землю. Надеюсь, что у них не было РПГ, иначе нас бы очень быстро превратили в один большой горящий факел.

Из кишлака уже бежали другие моджахеды, правда, в темноте было не разобрать, сколько их там. Слева послышалась стрельба — это спускались со скалы Корнеев, Самарин и остальные. Времени у нас было мало — если не успеют, нас свяжут шквальным огнем. Если грузовику пробьют шины, мы с места не сдвинемся.

Автоподкачки не было, а даже если бы и была, сомневаюсь, что она бы работала после стольких лет службы у душманов. Насколько я помню, такая система впервые была реализована на ЗиЛ-157, но не на всех модификациях. Это уже потом она вошла стандартную модификацию всех последующих моделей военных грузовиков.

После очередного выстрела, сухо щелкнуло. Закончились патроны.

Я быстро вытащил из кармана второй магазин. Там оставался еще один, а потом придется камнями кидаться…

По грузовику стреляли, как из винтовок, так и из автоматов. Но мой прицельный огонь не давал им возможности для маневра. Это позволило выиграть несколько секунд.

Слева раздались шаги, посыпались камни. Краем глаза увидел Самарина, за ним спускался Женька Смирнов.

— Быстро в машину! — крикнул я.

Один за другим парни начали забираться в грузовик. Рядом со мной свалился Корнеев.

— Соскучился? — произнес он, уложив на мешок СВТ-40.

— А то! — хмыкнул я.

Винтовка это другое дело — первым же выстрелом, Паша снял крайнего стрелка слева, причем точно в голову. До пятидесяти метров это даже не дистанция, а так, одно название.

Позади меня еще кто-то открыл стрельбу. Зря, конечно. Нужно было экономить патроны — у нас их немного, а впереди

— Все! Все! Гони! — закричал Самарин. — Гони! Все здесь!

Но Андрей почему-то не тронулся с места, хотя движок по-прежнему тарахтел. Что-то случилось⁈

— Женька, глянь что там! — рявкнул я, не оборачиваясь.

Тот среагировал сразу. Скатился с кузова и прячась за бортом, бросился к кабине. Несколько секунд все было по-прежнему. Хлопнула дверь.

А позади нас трещала довольно хаотичная стрельба — к тем, что были у поста, подбежали другие моджахеды, из кишлака. Тоже открыли огонь.

Грузовик дернулся, изменился темп работы силовой установки. Скакнули обороты.

ЗиЛ-164 резко тронулся с места, быстро набирая скорость.

— Все, прекратить стрельбу! — крикнул я, понимая, что дальнейшая неприцельная стрельба из движущейся машины, просто не имела никакого смысла. — Прекратить! Экономить патроны!

Все, кто был в кузове, перестали стрелять.

А через несколько секунд мы и вовсе скрылись за скалой, что спускалась с ближайшей гряды. Стрельба со стороны противника тоже резко стихла. Смирнов продолжал гнать вперед, чуть снизив скорость — все-таки незнакомая горная дорога, ночь. А у нас только одна рабочая фара, да и та тусклая.

Несколько минут мы еще ехали по прямой. Потом водитель постепенно начал сбавлять скорость, вскоре мы остановились. Несколько секунд двигатель еще тарахтел, потом водитель его заглушил.

Я отстранился от автомата, приподнялся. Мы посмотрели друг на друга — у всех лица напряженные, грязные. У кого-то заросшие, как у партизан.

А потом одновременно радостно заорали:

— Ура-а! Получилось!

— А-а! Да!

— Охренеть! Мы сделали это! Мы сбежали!

И действительно — уже второй раз за эту ночь, у нас получилось совершить немыслимое! Удача любит тех, кто рискует, тут не поспоришь…

Я спрыгнул на землю, подбежал к кабине. Андрея не было видно.

— Что случилось? Где он? — спросил я Женьку. Тот сидел, вцепившись обеим руками в баранку.

Тот хмуро качнул головой вправо — прежний водитель лежал на пассажирском сидении и не двигался, просто лежал бесформенным мешком.

Черт возьми, наверное, его подстрелили — ведь в какой-то момент Андрей вскрикнул. Видимо, шальная пуля. В тот самый момент, когда мы только собирались пробиться через шлагбаум, водитель был ранен, но не сдался — жал до конца, сколько мог.

— Бляха муха! — выдохнул я с досадой, ударив кулаком по двери.

— Что там у вас? — спросил Корнеев, высунувшись из кузова.

— У нас двухсотый, — мрачно ответил я.

Все прекрасно понимали, что это означает. Нас только что стало на одного меньше. Кириллов и Шарапов, что сидели с ним вместе, замерли. Все было написано на лицах.

После осмотра, оказалось, что наш водитель получил сразу две пули, одна попала в плечо, вторая в шею. Как он вообще умудрился вести машину с такими ранениями, оставалось для меня загадкой. У него смертельное ранение, а он все равно жал столько, сколько смог. Шлагбаум таранил уже из последних сил, хотя я об этом даже не знал… Человечище, настоящий герой. Хотя с виду и не скажешь — самый обычный молодой советский парнишка, которого пережевала безжалостная машина Афганской войны.

Эх, Андрюха… Я дал ему надежду на спасение, поднял из ямы, вытащил из кишлака, но все равно не оправдал ее. Быть может, останься он в яме, был бы жив. Продали бы нашим, обменяли бы, освободили. Ведь не все же сгинули в душманском плену. С другой стороны, в сложившейся обстановке по-другому и не бывает — мы прорывались через вооруженного противника, мы не в сказке. Тут каждая пуля может забрать чью-то жизнь. И мою, в том числе. Сейчас или через минуту.

Некогда грустить. Некогда скорбить.

Мы еще не в безопасности.

— За нами могут отправить погоню! — произнес я, оглянувшись назад. — В кишлаке есть два пикапа, возможно, на них есть вооружение. Если на нас не забили, то