Американец. Капитаны судьбы - Игорь Леонидович Гринчевский

на куски. Морган и Шифф усиливают этот процесс, затягивая его на Дальний Восток и в Соединённые Штаты. Мы добавляем, требуя развивать месторождения Кольского полуострова. Так что терпение, Ян Карлович! Рано или поздно он просто «порвётся».

Но Берман снова промолчал. Впервые он не был готов согласиться с шефом.

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…в отличие от прочих, Сандро не просто хотел, он жаждал успешно поучаствовать в войне с Японией. И ради этого был готов тратить деньги, ресурсы нашего Холдинга, похоже, он был готов даже совсем разориться, лишь бы показать, что тогда, в 1895 году, был прав именно он, а не генерал-адмирал и Великий Князь Алексей Александрович.

В тот год он, тогда ещё старший офицер броненосца «Сисой Великий», представил Николаю II разработанную под его руководством программу усиления Российского флота на Тихом океане. Согласно его прогнозам война с Японией неизбежно начнётся в 1903—1904 годах, после завершения японской судостроительной программы. Предложенная им программа и связанные с нею вопросы были подвергнуты обсуждению, но не приняты. Пришлось ему тогда подать в отставку.

И главную роль в этом отказе сыграл генерал-адмирал. Он высмеял программу и предсказания, заявив, что Япония в силу своего островного положения просто не сможет воевать с Россией на суше, не одолев её предварительно на море. А представить, что эти «жёлтые макаки» смогут одолеть наш прославленный Флот — просто смешно!

Разумеется, теперь Сандро жаждал реванша! А главным средством для достижения этой цели он видел меня! Нет, деньги Холдинга и своё влияние он тоже планировал употребить, но у его соперников влияния тоже было немало. Да и деньгами они рулили большими. А вот мои идеи, как он уже убедился, вполне себе работали. Вот он на меня и давил!

Да и я был совсем не против, чтобы возрос его авторитет. И, разумеется, у меня не было причин желать, чтобы Россия проиграла в этой войне. Вот только не верил в нашу я победу! Я ведь твёрдо знал, что в прошлом моей реальности наш Флот сокрушительно проиграл! Да и Армия не блистала…

А особых изменений в этом варианте истории не возникло, во флотские дела генерал-адмирал старательно не пускал ни меня, ни наш Холдинг, разве что только мелочи. Так мне максимумом возможного мне казалось только чуть достойнее выступить в этой войне.

Причём сделать это надо было так, чтобы Сандро был бы автором и вдохновителем этих успехов…'

Санкт-Петербург, улица Миллионная, квартира Воронцовых, 8 марта 1903 года, воскресенье

— Нет, нет и нет! Это категорически неприемлемо! Вы слышите, категорически! Я боролся против строительства железной дороги к устью Ялу в прошлом году, моё мнение не изменилось и сейчас!

— Вы выступали против неё? Но почему⁈ — не сдержал я своего изумления. — Ведь лёгкий доступ для Российских товаров к границам Кореи усилил бы наши позиции в этой стране!

— Именно поэтому, Юрий Анатольевич! — тут же отозвался Семецкий. — Не забывайте, железная дорога даёт лёгкий доступ не только товарам, но и войскам. Японцы не могут рисковать своим положением в Корее, так что война началась бы раньше, чем такая дорога была бы достроена!

— Именно так! — подтвердил Великий князь. — Мне даже пришлось выйти из состава Комиссии, когда эту мою позицию не услышали!

— Простите великодушно, Александр Михайлович! Но о какой Комиссии вы говорите? Вы у нас человек занятой, и участвовали во многих.

— О Комиссии по эксплуатации лесной концессии на реке Ялу, разумеется! — ответил мне четвёртый и последний собеседник, помощник генерал-контролёра Департамента гражданской отчётности в Главном управлении торгового мореплавания и портов Андрей Антонович Горенко.

— Как⁈ — непритворно изумился я. — Но ведь все уверены, что вы так и продолжаете в ней состоять. Безобразов и Алексеев, требуя моего участия в дальневосточных делах, старательно на это напирали!

Сандро поморщился, тема ему явно была неприятна. Но ответил.

— Никто не знает, кроме узкого круга родственников[7]. У нас не принято выносить сор избы. А моя резкая позиция и категорическая уверенность в том, что концессии легко могут привести к войне, если не проявить должного такта и понимания к позиции японцев, была воспринята именно так.

На несколько минут воцарилось неловкое молчание.

— А если нас попросят об этой дороге корейцы? — задал я не очень умный вопрос. Сам понимал, что император Кореи очень ограничен в возможности манёвра. Но надо было прервать неловкость момента и продолжить разговор хоть как-то.

— Тем более нет. Маловероятно, что корейцы пойдут на это, ведь это ничего им не даст, японцы начнут войну немедленно, чтобы не упустить Корею в нашу зону влияния!

— Хорошо, а если нас попросят японцы?

— Этого тем более не может быть!

— А всё-таки?

— Тогда это реально. Но как такое можно сделать?

— Через американского банкира Шиффа. Он очень настойчиво просит меня устроить химическую переработку леса с японских концессий в устье Ялу. Вы же знаете, Ялу — пограничная река! На корейском берегу много участков отдано в концессию японцам. А на китайском берегу — русским. Кстати, «безобразовцы» тоже выступают с аналогичной настоятельной просьбой. Только в отношении леса с русских концессий.

— И причём здесь американский банкир? Американцы не имеют большого влияния ни в Корее, ни в Манчжурии.

— Зато он имеет большое влияние в Японии, в этой Стране Восходящего солнца. Японцы уже несколько десятилетий тесно связаны с Соединёнными Штатами экономическими узами, они набрали там огромное количество кредитов, и теперь поставляют туда товары, чтобы рассчитаться. А Шифф — основной владелец банка «Кун, Лееб Ко», второго по величине банка Америки. Именно через его банк японцы берут новые кредиты и рассчитываются по прежним.

— Небось, и на войну с нами тоже через его банк кредитов наберут! — проворчал Горенко.

— Весьма вероятно! — согласился я. — Но согласитесь, Андрей Антонович, это только придаёт его мнению больше веса в глазах японцев! А я сумею обосновать ему, почему без данной дороги в этот проект и не подумаю