Особое задание - Евгений Васильевич Шалашов

Я писал очередную статью для газеты. Разумеется, темой снова выбраны англо-русские отношения, и теперь можно смело переносить место действия в Архангельск. Как не написать о Ричарде Ченслере, отправившемуся открывать новый путь в Индию, а открывшему Россию? А что еще делать несчастным англичанам, если испанцы и португальцы с подачи Римского папы, поделили весь мир? Что они беспощадно топили их корабли, застигнутые у берегов Африки или Индии. Тягаться с могущественными морскими державами Англия еще не могла, потому пришлось искать альтернативные пути. И вот, отважный капитан Ченслер вместе с двумя другими мореплавателями, отыскивая Северо-восточный проход, отправился в далекое ледяное море. Увы, природа оказалась неблагосклонной. На двух кораблях команды погибли от холода и цинги, зато Ченслер, пройдя Белое море, вышел к устью Северной Двины и, к своему удивлению, обнаружил монастырь и крестьянские деревушки. А дальше, проигнорировав запреты местной администрации, Ченслер рванул прямиком в Москву, где изумленный царь Иван Васильевич по прозвищу Грозный удостоил храброго капитана аудиенцией и дал ему грамоту на право вести торговлю.

А дальше — триумфальное возвращение в Англию, создание Московской компании, хартия от королевы на право монопольной торговли с Россией. И вот, Ченслер опять возвращается в Москву, силой своего обаяния получает от Ивана Грозного грамоту на беспошлинную торговлю (думал ли Иоанн Васильевич, сколько денег он потеряет?), ряд других привилегий.

В обратный путь Ченслер забирает воск, пушнину, войлок и канатную пряжу, так необходимую молодому английскому флоту. Всего товаров на двадцать тысяч фунтов стерлингов. В переводе на русские деньги это составляло двести тысяч рублей, а сколько это на деньги одна тысяча девятьсот девятнадцатого года, я даже не берусь сказать. Еще вместе с капитаном в Англию отправлялся русский посол Осип Непея, которому было поручено установить дипломатические отношения. Увы и ах. Корабль, не дойдя до Англии попал в шторм, и на морское дно отправились не только товары, но и сам Ченслер. Русскому послу чудом удалось спастись, и он достиг берегов Британии, добрался-таки до королевы.

Довольный собой я поставил под статьей свою подпись «В. Черепанин», обмакнул перо в чернила и вывел заголовок «Славная смерть английского капитана». Я уже собрался отнести материал в газету, благо, что минут пять ходьбы, как в мою каморку вошел директор библиотеки.

— Владимир Иванович, разрешите прочитать ваш труд? — попросил Платон Ильич.

Ну как можно отказывать собственному работодателю?

Ознакомившись с моим опусом, директор развел руками:

— Владимир Иванович, не знаю, что и сказать! С одной стороны — легкость слога, блестящее владение материалом. С другой — вы совершенно неправильно подаете информацию. Судя по вашей статье, англичан влекла в далекие и трудные путешествия только жажда наживы. Ваш Ченслер — авантюрист и пройдоха, вывезший из России несметные богатства, облапошивший русского царя, но в конце-концов погибший вместе с сокровищами!

— А что же еще влекло англичан? — поинтересовался я, несколько не сомневаясь в ответе.

Уперев руку в бок и придав взгляду мечтательное выражение, господин Зуев начал читать:

Take up the White Man’s burden

Send forth the best ye breed

Go, bind your sons to exile

To serve your captives’ need[19];

Дочитав до конца, Платон Ильич снисходительно похлопал меня по плечу и ушел. Я хотел слегка поиздеваться, сказав: «Стихи прекрасные, только я ничего не понял!», но не стал. Не поверит мой директор, что интеллигентный пролетарий не знает Киплинга, если не на английском языке, так хотя бы в русском переводе.

Мой начальник Платон Ильич Зуев завзятый англоман. Прекрасно говорил на английском языке, обожал Диккенса и Киплинга, с удовольствием общался с союзниками, приходившими обновить в памяти читанных в юности Вальтера Скотта или лорда Байрона, имевшихся в нашем иностранном отделе. В сущности, ничего страшного. В России поклонников Туманного Альбиона всегда хватало. Еще Пушкин в «Барышне-крестьянке» высмеивал увлечение отца Лизы Муромской всем английским и противопоставлял ему простого русского барина, живущего без затей, зато побогаче!

У меня самого и у большинства моих знакомых двойственное отношение к Британии (не будем спорить — что мы подразумеваем под этим словом). Кто не любит английскую литературу, английские сериалы (когда же запустят очередной сезон «Шерлока»?!), уютные стриженые лужайки с настоящими британскими домами и холмы с пасущимися овечками? Другое дело, если начнем вспоминать и записывать все пакости, что Россия претерпела от Англии: не хватит тома, сопоставимого с энциклопедией. Значит, английскую культуру любим, а вот английское правительство не особенно.

И что же меня смущало в Платоне Ильиче? Казалось бы, бескорыстный труженик, радеющий за Публичную библиотеку города Архангельска, тративший свои личные сбережения на пополнение ее фондов. Но я, будучи человеком циничным, добра не помнившим, задался вопросом — а откуда у него средства? Как правило, попечителями библиотеки, ее почетными директорами становятся меценаты-предприниматели, готовые поделиться с ближними небольшой толикой средств, что хорошо сказывается и на репутации. У Зуева нет ни заводов, ни газет-пароходов. Богатые родственники, отстегивающие деньги? Хм. Вполне возможно, но здесь требуется проверка.

Один из дедушек-библиотекарей как-то обмолвился, что Платона Ильича на пост директора назначил сам Городской голова Вильгельм Вильгельмович Гивелякен в тысяча девятьсот седьмом году в обход человека, действительно вложившего в библиотеку собственные средства. И Городская дума поддержала предложение градоначальника. Так, а чем у нас занимался Гивелякен кроме общественно-полезной деятельности? Разумеется, зарабатывал деньги. А каким способом? Вот это узнать нетрудно. Открываем «Памятную книжку» и находим, что Городскому голове с немецкой фамилией принадлежали лесопильные