Марик Лернер - Восток

— «Языков» ловить?

— Кто-то должен пресекать мятежи. А ты уже умудрился монархический заговор раскрыть.

— Случайность.

— Хе. Сказать тебе, что написано в служебной характеристике на младшего лейтенанта Тульчинского?

Радогор прищурился и выдал на память:

— «Умеет отбросить лишние детали, ухватить суть и правильно отреагировать. Действия точные, при необходимости пойдет против мнения прямого начальства, беспокоясь об интересах дела». Так что не говори мне о случайностях. Другой бы копаться в странностях не стал. Короче, существует необходимость в создании на местах особых подразделений. «Комиссия охраны порядка» будет с серьезнейшими полномочиями. Управление в каждой губернии. Полиция и жандармерия ей не будут подчинены. Разные ведомства. Им ловить бандитов и воров, в городе и сельской местности соответственно. КОП займется политическими и контрреволюционными действиями. Дознание и следствие. Мы и так имеем указ об изъятии из общей подсудности в местностях, объявленных на внесудебном положении, но теперь этим займется не любой лейтенант, а специальная организация. Прямое подчинение правительству, минуя МВД и министерство юстиции.

— О господи, — восхитился Ян. — Ты с ума сошел? Тут должность не меньше полковничьей и масса возможностей набить карман. А я кто такой? А ты кто такой, чтобы такие предложения делать?

— По порядку. Должность будет называться «комиссар» — от «комиссии», и к званию это отношения не имеет. Хотя ты прав — жалованье соответствующее.

— Разбогатею, — пробормотал Ян, — если деньги пришлют.

— Кто ты такой? — переспросил Радогор подчеркнуто. — Это просто. Сколько у тебя человек?

— Двести шестнадцать. Если без юнкеров — сто четырнадцать. Двое в госпитале. Один болен. Еще тридцать семь железнодорожников, но их трогать не стоит. Разве что в пиковых случаях. На железке они нужнее.

— Вот именно. Формируемая добровольческая бригада не сегодня, так завтра уйдет, и в городе останется не больше пяти сотен вооруженных. Половина твои. Ты второй человек на сегодня по влиятельности. И не по званию. А по количеству людей. И что интересно, прямых претензий нет даже со стороны «лучших» людей Ярославля. Мычат про твои дела с профсоюзами, но терпимо. На Морозова и то больше жалуются. Он с них контрибуции регулярно собирает.

— Тебе жалуются?!

— А вот это на тему «кто я такой». Я выполняю прямой приказ Багратидзе по инспекции начальства. Ревизор с правом расстрела. И даже пару раз воспользовался. Не смотри на меня так, сам не лучше… Что решу, то и будет. Потому что Багратидзе — человек Салимова. И ссориться с ними никто не станет. Морозов уж точно. Они из одной компании. Один выпуск, потом один округ. Академию вместе заканчивали. Да и не время счеты сводить. Слишком все висит на волоске.

— В нашей государственной табуретке три ножки. Салимов — только одна.

— КОП — идея общая и согласованная.

— А я чей человек? Начальника разведки расформированной Одиннадцатой армии Багратидзе, военного губернатора Ярославской губернии Морозова или капитана Нуялиса? Или Папы Римского из Ватикана? Ты там мелочь такую не забыл из характеристики — «потенциально нелоялен к власти»?

— Я — правоверный мусульманин, — сердито сообщил Радогор.

Султан бы не согласился, подумал Ян. Вы, саклавиты, еретики. Но спорить о вере — все равно что против ветра плевать. Она или есть, или ее нет. Не суть важно, как Его называют, главное — заповеди блюсти. Сам я когда был в последний раз на исповеди? Почитай, как повестку получил. Где я костел в Ярославле найду? В Одессе ближайший. Так что лучше чужого религиозного рвения под сомнение не ставить. Мнение турок нам побоку, и где нынче этот Султан, вместе с Каганом.

— Но мы живем не во Франции, даже не в Испании или Англии, — сообщил изумительное наблюдение Радогор. — Это там население однородно. У нас на Руси слишком много народов и верующих во что угодно. Если за столетия не ассимилировались — уже не выйдет. Придется жить вместе дальше. Подавление одних за счет других — путь к вечным конфликтам. Это не только мое мнение. И вывод отсюда простой. Публично еще не сказали, но я отвечаю — разрабатывается два Указа. «О запрете использования религии в политических и личных целях». Точной формулировки сейчас не скажу, но приблизительно так: «Всякий, кто учреждает, организует общество либо руководит обществом, целью которого является даже частичное внедрение в социальную, экономическую, политическую, правовую основы государства религиозных принципов и убеждений, противоречащих принципу светскости, подлежит уголовному наказанию».

В военное время вплоть до расстрела, в мирное — лет на пятнадцать каторги. И если понадобится, я войду в мечеть, церковь или синагогу и головки смутьянам поотворачиваю. Не глядя, кому они молятся. Все общины обязаны подчиняться русским законам. За ними остаются лишь религиозные обряды и все с этим связанное. Даже семейные дела вроде регистрации браков, рождений и смерти перейдут к государству. Республика будет светской. Религиозные учреждения отделены от государства. Молиться как душе угодно никто не запрещает. Дискриминация по религиозному признаку подсудна. По делам смотреть будут, не по количеству намазов.

— Конфискация имущества религиозных общин?

— У тех, кто сопротивляться станет, — без сомнения. Земля — крестьянам, движимое и недвижимое — государству.

— А второй?

— Тут сложнее. Целый комитет заседает, проверяя гражданские кодексы разных стран. Где лучше прописаны понятия собственности, владения имуществом и условия владения земельными участками. Брак, семья, наследование. Юридические, физические лица. За два дня не напишешь. По-любому это будет светский кодекс. Шариат ушел.

— А в сюртуках и фраках нас ходить не заставят? — со смешком спросил Ян.

— Нас — исключительно в форме.

— Что, могут? И бороды резать заставят?

Радогор молча пожал плечами.

— Ладно. Считай, я верю. Будущее будет светло и прекрасно. Если мы с тобой постараемся. Есть несколько предварительных условий. Мне нужны конкретные штаты. Сколько человек и какое жалованье. Наличие «летучего» отряда, подчиненного этому… КОПу. Какой смысл иметь права без возможности их реализовать!

— Штаты лучше обсудить серьезно, а отряд… Людей все равно отбирать сам будешь. Приблизительно так… Следственно-оперативный отдел. Аресты, обыски, допросы. Должностные преступления. Надеюсь, понятно. Взятки, злоупотребление служебным положением, воровство чиновников. Обычные дела — кто спер кошелек или банальное конокрадство — в компетенции полиции. Транспортный отдел. Контроля над железкой и речными пристанями выпускать из рук нельзя. Я вот пришел — и никто не заметил. А у меня полторы сотни бойцов в подчинении. Город, может быть, и не взял бы, но шороху при желании легко навел. Информационный отдел.

— Дай я хоть запишу, — взмолился Ян. — Зачем мне какой-то информационный отдел?

— На, — кидая ему тетрадь со стола, согласился Радогор. На обложке было написано: «География». И ниже: «талиб Нуялис». — Пиши… Для правильного информирования населения и цензуры печатных изданий, — ответил он на вопрос.

— О! — с уважением воскликнул Ян.

— Зря. Ирония тут неуместна. Позволяющих себе писать лишнее — в срочном порядке разгонять на все четыре стороны. Помнишь панику в начале войны? То-то. Ну вроде все, — дождавшись, пока Ян кончит старательно записывать, сообщил: — А! Обязательно финансово-хозяйственный отдел. Кто-то должен и мебель чинить, да и жалованье выдавать. Не всем за линию фронта ползать. Расту и начинаю многое понимать, — объяснил на иронический взгляд, — своевременное питание — важнейшая вещь. Вроде все. Основная задача КОП — предупреждение и подавление открытых выступлений против государственной власти в контакте с комендатурой, и внимание на экономические преступления. Сейчас это особенно важно. Теперь по кадрам. Сегодня это сложно, но стоит подумать заранее, кого брать на работу. Штрафных, судимых и должников — гнать.

— Вообще-то я тоже не святой.

— Ты меня понял. Русское подданство, желательно воинские чины. Звание не столь важно. Награды интересны. Возраст от двадцати одного до сорока лет. Где-то так. Юнкерам все равно доучиваться. Послабления исключительно по профессиональным качествам. Здоровье не мешает проверить. И обещай льготы. Пять, десять, пятнадцать, двадцать лет службы. Соответственное повышение жалованья и звания.

Ян посмотрел с интересом.

— Это не моя идея. Сам знаю: глупо сейчас обещать. Там так решили. При уходе на пенсию после двадцати лет единовременная выплата в двести пятьдесят и ежемесячная в девяносто дирхемов. — Ян хохотнул. — Ага, доживем ли… Сам прекрасно понимаю. Предложения, пожелания есть?