Стивен Кинг - 11/22/63

Сентябрь 1958 года, Соединенные Штаты Америки.

С Желтой Карточкой или без, я радовался, что вернулся.

Остаток дня я провел в своем номере, в который раз перечитывая записи Эла об Освальде, теперь уделив особое внимание двум страницам в конце, под заголовком «ВЫВОДЫ: КАК ПОСТУПАТЬ». Попытка смотреть телевизор с одним каналом – занятие глупое, а потому с наступлением сумерек я пошел в автокинотеатр и заплатил тридцать центов – специальную цену для пешеходов. Перед буфетом стояли складные стулья. Я купил пакет поп-корна, вкусный прохладительный напиток с запахом корицы под названием «Пепсол» и посмотрел «Долгое жаркое лето». Рядом со мной сидели еще несколько пешеходов, главным образом пожилые люди, которые знали друг друга и по-свойски общались. Когда началось «Головокружение», заметно похолодало, а пиджака я с собой не прихватил. Поэтому пешком вернулся в гостиницу для автомобилистов и крепко уснул.

Наутро поехал в Лисбон-Фоллс на автобусе (никаких такси – я ввел для себя режим экономии, во всяком случае, на некоторое время), и первой моей остановкой в городе стал «Веселый белый слон». Прибыл я рано, воздух еще не прогрелся, так что битник скрывался в магазине. Он сидел на скрипучем диване и читал «Аргоси».

– Привет, сосед, – поздоровался он.

– И вам привет. Как я понимаю, вы продаете чемоданы.

– Да, но их у меня не много. Не больше двух-трех сотен. Идите к дальней стене...

– И посмотрите направо.

– Совершенно верно. Бывали здесь раньше?

– Мы все бывали здесь раньше, – ответил я. – Это посильнее профессионального футбола будет.

Он рассмеялся.

– Круто, Джексон. Идите и выберите себе победителя.

Я выбрал все тот же кожаный чемодан. Потом перешел улицу и вновь купил «Санлайнер». На этот раз торговался жестче и заполучил его за три сотни. После того как мы пришли к взаимопониманию, Билл Тит отправил меня к своей дочери.

– Судя по выговору, вы не местный, – отметила она.

– Я из Висконсина, но достаточно давно живу в Мэне. Дела.

– Как я понимаю, вчера вас в городе не было? – Получив мое подтверждение, она выдула пузырь из жвачки, а потом продолжила: – Вы пропустили много интересного. Около сушильного сарая на фабрике нашли мертвым старика пьяницу. – Она понизила голос. – Самоубийство. Он перерезал себе горло осколком стекла. Можете вы себе такое представить?

– Это ужасно. – Я сунул купчую на «Санлайнер» в бумажник, подбросил на ладони ключи. – Из местных?

– Нет, и никакого удостоверения личности. Он, вероятно, приехал в округ на товарняке, так говорит мой отец. Может, на сбор яблок в Касл-Роке. Мистер Кейди – он продавец в зеленом доме – сказал моему отцу, что этот парень приходил вчера утром и пытался купить пинту, но был такой пьяный и вонючий, что мистер Кейди вышвырнул его вон. Так он пошел на фабричный двор, допил то, что оставалось, а когда бутылка опустела, разбил ее и перерезал себе горло одним из осколков. – И повторила: – Можете вы себе такое представить?

Я не пошел в парикмахерскую, не пошел и в банк, но опять заглянул в «Магазин мужской одежды Мейсона».

– Вам, должно быть, нравится этот оттенок синего, – отметил продавец, добавляя рубашку к моим покупкам. – Ваша точно такого же цвета.

Если на то пошло, на мне была та самая рубашка, которую я собирался купить, но я ему этого не сказал. Мы оба только запутались бы.

Во второй половине дня я уже ехал по автостраде «Миля-в-минуту». На этот раз избавился от необходимости покупать шляпу в Дерри, потому что не упустил возможности приобрести красивую соломенную модель в «Мейсоне». Я зарегистрировался в «Таунхаусе», пообедал, потом прошел в бар и заказал пиво у Фреда Туми. В этот вечер не предпринимая попытки втянуть его в разговор.

На следующий день арендовал квартиру на Харрис-авеню, и шум садящихся самолетов не только не мешал мне заснуть, но убаюкивал. Днем позже я заглянул в «Спортивные товары Мейкена» и сказал продавцу, что заинтересован в покупке пистолета или револьвера, поскольку занимаюсь торговлей недвижимостью и все такое, а потому иногда перевожу крупные суммы денег. На прилавке среди прочего появился мой револьвер «Кольт полис спешл» тридцать восьмого калибра. Продавец во второй раз отметил, что это «отличное средство самозащиты». Я купил револьвер и сунул в портфель. Подумал, а не пройтись ли по Канзас-стрит к маленькой площадке для пикника, чтобы понаблюдать, как отрабатывают движения своего танца Ричи-Дичь и Бевви-На-Ели. Осознал, что скучал по ним. Отругал себя за то, что не просмотрел ноябрьские номера «Дейли ньюс» во время короткого пребывания в 2011-м: мог бы узнать, выиграли они конкурс талантов или нет.

У меня вошло в привычку ранним вечером заходить в «Фонарщика», чтобы выпить стакан пива до того, как бар начинал заполняться. Иногда я заказывал «Жареные ломтики лобстера». Ни разу не увидел там Фрэнка Даннинга, да и не хотел его видеть. В «Фонарщик» я заглядывал по другой причине. Если все пройдет хорошо, в скором времени я собирался отправиться в Техас, а до этого мне бы не помешало увеличить личное состояние. Я подружился с Джеффом, барменом, и однажды в конце сентября он затронул тему, на которую я и сам хотел с ним поговорить.

– Что думаешь о Сериях, Джордж?

– «Янкиз», разумеется.

– И это говоришь ты? Человек из Висконсина?

– Гордость за родной штат не имеет к этому никакого отношения. В этом году «Янкиз» – команда-мечта.

– Чушь. Питчеры у них старые. Защита дырявая. У Мантла травма плеча. Династия «Бронкских бомберов»[75] закончилась. «Милуоки» вынесет их в четыре игры.

Я рассмеялся.

– Ты привел несколько хороших аргументов, Джефф, я вижу, ты в игре разбираешься, но признай: ты ненавидишь «Янкиз», как и все остальные в Новой Англии, а потому не можешь объективно оценить ситуацию.

– Хочешь ответить деньгами за свои слова?

– Конечно. Пятеркой. У меня принцип: не брать больше пятерки с тех, кто гнет спину за жалованье. Спорим?

– Спорим. – И мы скрепили наше пари рукопожатием.

– Ладно, – продолжил я, – раз уж вопрос решен и разговор идет о бейсболе и ставках, двух любимых занятиях американцев, не мог бы ты посоветовать, есть ли в городе место, где к этому относятся серьезно. Я хочу сделать крупную ставку. – Два последних слова я произнес с мэнским выговором: ку-у-упную ста-а-авку. – Принеси мне еще стакан и налей себе.

Он смеялся, наливая два стакана «Наррагансетта» (я уже знал, что это пиво прозвали «Харкни Гансетт»). Если живешь в Риме, говори как римлянин.

Мы чокнулись, и Джефф спросил, что я подразумеваю под крупной ставкой. Я вроде бы задумался, потом ответил.

– Пятьсот зеленых? – изумился он. – На «Янкиз»? Когда у «Храбрецов»[76] Спэн и Бердетт? Не говоря уже о Хэнке Аароне и Крепыше Эдди Мэттью? Ты чокнутый.

– Может, да, может, и нет. Наступит первое октября, тогда и увидим. Есть ли в Дерри человек, способный принять такую ставку?

Знал ли я, какой получу ответ? Нет. Не настолько я проницательный. Был ли я удивлен? Опять нет. Потому что прошлое не просто упрямо. Оно находится в гармонии с собой и будущим. Я снова и снова ощущал на себе эту гармонию.

– Чез Фрати. Ты, возможно, видел его здесь. Ему принадлежит куча ломбардов. Не могу назвать его букмекером в прямом смысле этого слова, но работы ему хватает как во время Мировых серий, так и в школьные сезоны.

– И ты думаешь, он примет мою ставку?

– Конечно. Учитывая шансы и все такое. Только... – Он огляделся, убедился, что у стойки мы одни, но все равно понизил голос до шепота: – Только не пытайся его надуть, Джордж. Он знает людей. Серьезных людей.

– Я тебя слышу, – кивнул я. – Спасибо за наводку. Знаешь, я сделаю тебе одолжение и не буду требовать с тебя пятерку, когда «Янкиз» выиграют Серии.

На следующий день я вошел в «Русалочьи залоги и ссуды» Чеза Фрати, где меня встретила дородная, весом под триста фунтов, каменнолицая женщина в пурпурном платье, индейских бусах и мокасинах на распухших ногах. Я сказал ей, что хотел бы обсудить с мистером Фрати достаточно крупное деловое предложение, связанное со спортом.

– Если по-простому, хотите сделать ставку? – спросила она.

– Вы коп? – полюбопытствовал я.

– Да. – Она достала из кармана «Типарильо» и прикурила от «Зиппо». – Я Джей Эдгар Гувер, сынок.

– Что ж, мистер Гувер, вы меня раскусили. Я говорю о ставке.

– Мировые серии или футбол «Тигров»?

– Я не местный. Поэтому не отличу деррийского тигра от бангорского бабуина. Бейсбол.

Женщина сунула голову в занавешенный портьерой дверной проем в глубине комнаты, представив мне на обозрение один из самых больших задов центрального Мэна, и проорала: