Красавчик. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

– Что за фильм? – спросил я.

Прикоснулся к выглянувшим из-под шляпы Алёниным волосам.

– Фильм называется: «Офицеры». Съёмки начнутся в августе. Меня уже утвердили на роль. Но я позвонила режиссеру и отказалась. Ты сам понимаешь, почему. Всё бросила; решила, что родители сейчас важнее. Я у них единственный ребёнок. Кто знает, Серёжа, смогу ли я вместе с ними отдохнуть через год. Да и на съёмках… Ведь сорвала бы съёмочный процесс своими приступами! Тогда бы все точно узнали, что Елена Лебедева… заканчивает карьеру. Василий Семёнович мне позвонил…

Алёна печально вздохнула.

– … Уговаривал, чтобы я изменила решение, чтобы не рубила с плеча. Хороший он человек. Говорил, что фильм получится превосходный. Сказал, что похлопочет за меня, и что роль мне вернут. Пообещала ему, что подумаю. Но о чём тут думать, Серёжа? Не смогу. Я прошлой ночью скулила от боли, как щенок. Закрылась ночью в ванной, чтобы не разбудить маму. Заметила, как текли у папы по лицу слёзы. Я увидела такое впервые, Серёжа. Не представляла, что мой отец умеет плакать.

Лебедева отвернулась: словно спрятала от меня лицо.

– Знаю, что Василий Семёнович снова позвонит, – сказала она. – Я могла вместе с ним сняться ещё в фильме «Любовь Яровая». Роль у меня там была не главная, но всё же. Я отказалась от неё из-за съёмок в «Три дня до лета». Василий Семёнович тогда пошутил, что это я от него сбежала, испугалась его обаяния. Вот и теперь сбегу снова. И от тебя, Серёжа тоже сбегу. Жаль, что времени у нас с тобой было немного. Знакомство с тобой – это лучшее, что случилось со мной этим летом.

Алёна склонила голову и поцеловала моё плечо – её губы пощекотали мою кожу.

Она прошептала:

– Спасибо тебе, Серёжа.

– Во сколько вы завтра уезжаете? – спросил я.

Ветер в ветвях акации притих: он тоже дожидался Алёниного ответа.

– После обеда, – сказала Лебедева. – Автобус приедет в четыре часа.

– Я провожу вас завтра до остановки. Где мне вас встретить?

Я почувствовал, как Алёна вздрогнула.

Лебедева запрокинула голову, посмотрела мне в глаза и заявила:

– Не нужно, Серёжа. Завтра я буду снова улыбаться маме. Буду счастливой дочерью. Весёлой и здоровой. Такая у меня сейчас роль. Трудная. А при виде тебя… я обязательно пущу слезу.

Алёна тряхнула шляпой.

– Простимся сегодня, Серёжа, – сказала она. – Ладно?

Лебедева вымучила улыбку.

– Кто знает, Серёжа…

Алёна мазнула рукой по своим глазам.

– … Возможно, однажды мы с тобой ещё встретимся. Ведь может же такое случиться? Если чудо всё же произойдёт.

* * *

Мы просидели на скамейке под акацией почти всю ночь. Вернулись в жилой корпус пансионата, когда на небе уже поблекли звёзды, а у горизонта чуть посветлело небо. Остановились около ведущей на третий этаж лестницы.

Поцеловались.

Наш поцелуй затянулся, словно случился в первый раз. Тело Лебедевой прижалось к моему – я почувствовал, как тревожно билось в Алёниной груди сердце. Алёна высвободилась из моих объятий, натянуто улыбнулась.

– Прощай, Серёжа, – сказала она.

Её голубые глаза влажно блеснули.

– Прощай, Алёна, – ответил я.

Тоже скривил губы в улыбке.

Лебедева развернулась и зашагала по ступеням. Шла она неспешно, с прямой спиной и с приподнятым подбородком. Алёна прижала к сарафану на животе руки: будто испугалась, что на виду у меня размажет по щекам слёзы.

Глава 21

Давтян и Александров спали, когда я вошёл в комнату. Нарек похрапывал – Аркадий свесил руку с кровати и чуть слышно стонал во сне. Пахло одеколоном и алкогольным перегаром. Через распахнутую балконную дверь в комнату заглядывала луна. Её очертания пока оставались чёткими. Алая полоса у горизонта ещё не превратилась в яркое рассветное зарево.

На кровать я не лёг. Переоделся в шорты и кроссовки, ещё затемно ушёл на улицу. На главной аллее пансионата светили фонари, когда я уже бежал по ней и рассматривал под ногами квадраты тротуарной плитки. Сегодня утром я вдвое увеличил продолжительность пробежки. На спортплощадке гнал из головы дурные мысли при помощи физических упражнений.

Утром на пляже опять был в одиночестве. Сегодня там даже не кричали чайки. Я сбросил одежду и пошёл к воде. Почувствовал, как разбушевавшееся море гнало меня прочь: оно толкало меня в грудь волнами, метало мне в глаза солёные брызги. На небо утром сбежались серые облака – небо выглядело хмурым и безрадостным: вполне под стать моему настроению.

* * *

– Сергей, это была та самая женщина, из-за которой у тебя третий день паршивое настроение? – спросил Александров. – Я говорю о той вчерашней барышне в шляпе и в очках, которая тебя вчера не пустила вместе с нами на танцы.

Я кивнул, придвинул к себе тарелку с омлетом.

Сегодня я в столовой снова уселся спиной к окнам – посматривал на проходивших мимо нашего стола людей. Рассматривал лица блондинок, искал соломенные шляпы и очки с большими тёмными стёклами.

– Серик, почему ты вчера не повёл её танцевать? – поинтересовался Давтян. – Мы вас ждали. Девчонки измучились от любопытства.

Он пошевелил густыми бровями и сказал:

– Теперь ты познакомишь нас со своей женщиной? Раз Арик её уже увидел. Пригласи её сегодня на пляж.

– Не получится, – ответил я. – Сегодня она уедет.

Нарек вскинул брови и спросил:

– Куда уедет? Почему уедет? Надолго?

– В Москву, – ответил я. – Всё. Её отдых закончен.

– В Москву, – повторил Аркадий. – Я так и знал.

Он взмахнул вилкой – словно срубил шашкой голову невидимому противнику.

– Значит, мне вчера не померещилось, – сказал Александров. – Я действительно узнал её голос. Я его раньше уже слышал.

Аркадий навалился локтями на столешницу, хитро сощурился.

– Сергей, как её зовут? – спросил он. – Хоть это ты нам теперь скажешь? Или это по-прежнему большая тайна?

Я без удовольствия прожевал кусок омлета, повёл плечом.

– Алёна.

– Алёна. Хорошо. А какая у неё фамилия?

– Просто Алёна, – сказал я.

Давтян усмехнулся.

Александров дважды щёлкнул пальцем, задумался.

– Алёна… – произнёс он. – Так. Я ведь наверняка её раньше встречал. Не сомневаюсь в этом. Только не соображу, где. У нас она не работает. Это точно. В прокуратуре? Или… нет, стоп. Сергей, эта твоя Алёна замужем?

Александров указал на меня вилкой.

Я покачал головой.

– С замужними женщинами я…

Я не договорил: вспомнил о генеральской жене.

– Но в её паспорт ты не заглянул? – сказал Аркадий. – Ведь так?

– Конечно, не заглянул, – ответил я. – Она выглядела совершеннолетней.

Давтян и Александров обменялись взглядами.

Аркадий заявил:

– Тогда мне всё ясно.

– Все они не замужем, – произнёс Нарек, – когда знакомятся