Князь Серебряный - Андрей Готлибович Шопперт

Вышло по-другому. А плохо ли, хорошо ли — пойди разберись.

Событие пятьдесят девятое

Они с утра, как и запланировали, стали вокруг холма с трёх сторон возводить непроходимую преграду, срубая деревья, которые в силах поднять пара человек и укладывая их крест-накрест. Вскоре уже должен был обед начаться, Юрий Васильевич стоял на вершине холма и разгадывал его загадку, почему ничего на нём не растёт, когда к нему подбежал Егорка и, дёрнув за руку, не вступая в длительные переговоры, развернул на север. Там в полукилометре примерно проходил шлях, что вёл к Шацку. Дорогой всё же это назвать нельзя. Дорога — это грязь, колеи, лужи и прочие прелести, а здесь просто нечёткий след от колёс, да вытоптанная трава. Кто-то откуда-то, куда-то, зачем-то ездит иногда. По шляху этому сейчас в их сторону, то скрываясь среди деревьев, то выползая на опушку, двигалось конное войско. Хвоста колонны не видно. Едут всадники не более чем по двое в ряд, больше ширина шляха не позволяет, он же регулярно в подлесок ныряет. Впереди на триста примерно метров пара человек дозор изображает. Вот они выехали в очередной раз на опушку и увидели копошащихся вокруг холма людей. Один развернул коня и поскакал назад, предупредить сотника или воеводу, а второй уверенно эдак порысил в их сторону.

Ворогами эти вои быть не могли, и шли с нашенской стороны, да и одёжка была русская. На голове у всадника ерихонка.

— Всё, ратники, ждём. Бросай работу, гости к нам пожаловали, — Боровой хотел сказать перекур, но вовремя одумался, нет сейчас перекуров, разве у испанцев уже могли появиться или у португальских Педро.

Всадник, понятно, доехать до холма не мог, там имелась тропа для того, чтобы на вершину миномёты с пушками тащить, но её знать надо, так со стороны и не просматривалась. Ратник соскочил с седла и рукой замахал, видимо и кричал, но Юрий Васильевич его не слышал. Спускаться с холма не хотелось, хотелось посмотреть на всё войско, что к нему пожаловало, определить численность. Ну, да куда деваться, машет же руками разведчик. Неудобно заставлять ждать человека. Не вежливо.

Князь Углицкий спустился по тропе среди наваленных деревьев и вышел за засеку к дозорному. Там уже, понимая, что сейчас понадобится, появился и брат Михаил.

— Кто таков? Кто воевода у вас? — воин Юрия свет Васильевича не узнал «в гриме» и ему видимо ещё не сказали, кто тут рулевой музобоза, он лишь чуть головой мотнул, изображая поклон. Как равному почти поклонился.

Что-то начал отвечать ратник и тут заметил, что монах в чёрном одеянии пишет на листке непонятной палочкой. Он переспросил монаха и плюхнулся на колени. Что-то залопотал. Ну, а как послужилец или боевой холоп должен ещё князя Углицкого приветствовать, как ни крути, а он брат и наследник Великого князя.

Ответить-то ратник успел после поклонов, кто он, и кто у них воевода, а вот записать брат Михаил не успел, не понадобилось, на опушку выскочило трое всадников и один весь золотом сверкает. Попробуй тут не узнай князя Серебряного. Специально весь в золоте шастает, чтобы его Серебряным обзывали.

Князь поклонился в пояс, сразу узнал. А Боровой так маскировался под потешного воя.

— Здрав будь, Василий Семёнович, никак тебя мне на помощь послали? — Юрий Васильевич пошёл навстречу, обниматься. Есть в этом времени одна привычка у людей, до брежневских времён доживёт. Целовать человека значило приветствовать его. И в этом нет никакой фривольности. В губы не целуются, наши предки целовали гостя в обе щеки. В общем, расцеловались князья в ягодицы, то бишь в щёки. Да, тут ещё один прикол есть. Задница — это не там, где ягодицы, а наследство, тебе оставленное.

Отстранившись, князь Серебряный каштановые свои кустистые брови насупонил, и взгляд сделал учительский. Ну, как Марьванна на Вовочку смотреть должна. Потом выговор выговорил. Юрий Васильевич даже махнул монаху, чтобы не тратил дорогой ресурс — бумагу, не записывал выговоры воеводы. Получится выговор без занесения.

— Оставь вас без пригляда, всю Родину врагу подарите. Почему в самом важном месте засека плохо подготовлена⁈ Почему тут хоть малой крепостцы нет? А войско где⁈ Вон, раскидают деревца вдоль реки поганые и пройдут всем нашим войскам в тыл. День и они Касимове, а там и в Рязани! — во-первых, всё правильно сказал, а во-вторых, рыка в голос добавил. Не Юрик юродивый перед Василием Семёновичем, а князь Углицкий, как ни крути, второй человек в иерархии местной.

Ткнул себя Серебряный в золотые пластинки на груди. Понятно, вот, дескать, я, туточки, готов бить поганых пока не перевоспитаются и станут желанными — гостями. Там вскоре и станет. Уже в Ливонской войне несколько полков ногайцев участвовало на нашей стороне.

— Ладно, Василий Семёнович, хорошо, что пополнение привёл. Вдвоём мы в два раза больше сена заготовим для… Ну веток, точнее, для нашей крепости.

Событие шестидесятое

Всего у князя Серебренного оказалось две сотни поместного войска. И Василий Семёнович не главным у них, он в Рязани с Большим полком расположился, а в эти Палестины приехал, так сказать, оценить обстановку. Места безлюдные и снабжать продовольствием тысячи людей здесь будет невозможно. Пока на седмицу выделили сюда две сотни ратников и продукты они в седельных мешках с собой привезли, а позже из Рязани возможно придёт обоз с продовольствием, а возможно и не придёт, это продовольствие в Рязани ещё собрать надо.

Старшим у поместного войска был князь Мышецкий Данила Тимофеевич, он с небольшим обозом завтра должен пожаловать.

— А чем люди эти тут заниматься собираются? — после обнимашек и целовашек усадил за свежерубленный столик дорого гостя Юрий Васильевич обед от ханского кухаря отведать.

«Дозоры будут нести и атакуют поганых, если те малым отрядом подойдут, а потом отступят к Шацку», — прочёл Юрий Васильевич и головой замотал.

— Ничего тут дозорить не надо. Имеется кому дозоры нести, у меня есть в отряде шесть десятков касимовских татар, они места эти лучше знают. Я у воев князя Мышецкого десяток коней заберу на время. Они им пока не понадобятся. Нужно лес рубить и засеку укреплять.

После обеда спасть не легли, не до того. Юрию выделили кобылку смирную, и они с Василием Семёновичем объехал засеку с юга до самого Шацка, и Боровой раз за разом тыкал пальцем в места, где явно поленились люди, рубившие засеку. Кое-где вообще, лавируя между деревьями, можно