Сотня. Смутное время - Эльхан Аскеров

– Так это из-за шрамов? – окончательно растерялся казак.

– Угу. Думаешь, чего я ни на посиделки, ни на гулянья почти не хожу. В спину словно гуси шипят. Рожа палёная. Ну, да бог им судья. Переживу, – с грустной усмешкой закончил Матвей.

– Выходит, та история тебе по сей час аукается, – растерянно проворчал казак, яростно пыхтя своей носогрейкой.

– Ага. Ладно хоть поп унялся. А девки всё Лизаветины слова повторяют. Уж сколько времени прошло, а всё неймётся.

– Добре. Услышал я тебя, Матвей. В общем так. Живи, как сам думаешь, а на дур этих не оглядывайся. Всё у тебя сложится. Вижу.

– Благодарствуй, Макар Лукич. Я вот только не понял, с чего ты вдруг так за Катерину беспокоишься?

– Так дед её побратим мой. Ещё с юности. Вот я и приглядывал за семьёй, хоть и вышло у них всё вкривь да вкось, но жили ведь. Детей, вон, нарожали, а всё одно толком не складывалось. Слышал, что они самокруткой поженились?

– Слышал, – кивнул Матвей, вспомнив историю женитьбы Катиных родителей.

– Вот когда они бежать-то задумали, дед Семёна мне весточку передал. Сам им помогать не хотел, чтобы людей не дразнить, а душа-то за внука болела. Вот и попросил тут их приветить. А я присматривал. Семён-то казак справный был. Работящий. Да только не везло ему. Так и померли, что он, что баба его. До срока. Потому я взвился, когда услышал, что ты задумал.

– А теперь? – настороженно поинтересовался Матвей.

– А теперь дураком себя чувствую, – растерянно усмехнулся казак. – Знал ведь, что от тебя худого ждать не приходится, а всё одно поверил дурам.

– Не дуры они, Макар Лукич. Они для себя хорошего хотели, а как сироты жить станут, им и дела нет. Сам знаешь, родичам ведь в помощи не откажешь.

– Избави тебя бог от таких родичей, – фыркнул Лукич, презрительно скривившись.

– Вот, изволь. Хоть сейчас в бой, – с улыбкой протянув ему шашку, добавил парень, закончив работу.

– Ты и вправду мастером стал, – уважительно проворчал казак, осматривая клинок. – Добре, Матвей. Живите, как сами можете. А я помогу, коль нужда какая появится.

– Спаси Христос, Макар Лукич, – вежливо склонил парень голову.

Старик, забрав шашку, ушёл, и Матвей, наведя в кузне порядок, присел на чурбак и задумался, пытаясь понять, кому так неймётся и почему кто-то решил, что может за него решать, на ком жениться и с кем жить. Но ничего так толком и не придумав, зло сплюнул.

– Ты чего это вдруг верблюдом прикидываешься? – иронично поинтересовался Григорий, входя.

– Да так, узнал кое-что, вот и злюсь, – устало признался парень.

– А чего узнал-то и от кого? – насторожился кузнец.

– Лукич заходил, старую шашку поправить, вот он и рассказал, – подумав, честно признался Матвей.

– Поправил?

– Угу.

– А рассказал чего? – потребовал Григорий отчёта.

– Рассказал, что ему несколько баб поведали, что я Катерину взять решил, только чтобы её хозяйство под себя забрать и сирот заместо работников использовать. Вот такой я коварный и злой, – грустно закончил Матвей, не зная, смеяться или плакать.

Точнее, плакать ему совсем не хотелось, а вот набить кому-то физиономию – даже очень.

– Бабы, значит, – зло выдохнул кузнец. – Небось из тех, у кого девки подросли.

– Вроде. Имён Лукич не назвал, – пожал Матвей плечами.

– Добре. Посмотрим, кому там неймётся, – зловеще пообещал кузнец и, оглядевшись, спросил: – Всё тут закончил?

– Ага. Осталось только горн погасить.

– Гаси и в дом ступай. Там как раз Настя опять Катерину позвала. Заодно и погуторите. Благо теперь никто не посмеет дурного сказать. Всё честь по чести сделано. Ступай, – жёстко приказал казак и, развернувшись, широким шагом вышел из кузни.

Проводив отца удивлённо-задумчивым взглядом, Матвей аккуратно загасил горн и, убедившись, что порядок в кузне почти образцовый, отправился мыться. Приведя себя в порядок, парень прошёл в дом и, с улыбкой поздоровавшись с малышами, весело подмигнул теперь уже невесте. После их долгого и обстоятельного разговора Катерина перестала дичиться и теперь встречала наречённого с доброй ласковой улыбкой, от которой даже в доме становилось светлее.

Матвей удивлялся и тихо радовался этой перемене, делая осторожные шаги к последующему сближению, но стараясь не форсировать события. Настасья, также заметившая эту перемену в девушке, всячески поддерживала их во всех начинаниях, беззлобно поддевая обоих. Вот и теперь, едва увидев сына, казачка с ходу приняла свою любимую позу и, уперев кулаки в бёдра, заявила:

– Ну, и долго ты в той кузне прятаться будешь? У него невеста в дому, а он молотом махать убежал.

– Не бурчи, мам, – отмахнулся Матвей. – Сама знаешь, праздник праздником, а кузня работать должна.

– Ты ещё скажи, что приходил кто, – фыркнула женщина.

– Приходил. Лукич просил шашку дедову поправить.

– Знаю я, чего ему приспичило, – снова зафыркала Настасья рассерженной кошкой. – Небось всё узнавал, с чего ты решил за себя Катерину взять.

– Нет, мама Настя, ты точно на пластуна училась, – качнул Матвей головой.

– Нашёл тайну великую, – рассмеялась Настасья. – Да он с этим вопросом только что с ножом к горлу не приставал.

– А про слухи, что про меня рассказывают, тоже говорил? – иронично хмыкнул Матвей.

– Поведал, значит, – скривилась казачка. – Знаю я за те слухи. Уж было, что я кое-кому пообещала космы повыдергать да язык длинный обрезать. Не бери в голову. Сама управлюсь.

– А что за слухи? – осторожно поинтересовалась Катерина, подобравшись, словно перед прыжком.

– А про меня рассказывают, что я на тебе жениться решил, только чтобы хозяйство твоё под себя забрать, а малых в работники определить, – коротко ответил Матвей, чувствуя, что от злости даже дыхание перехватывает.

– Уймись, бешеный. Ажно глаза огнём полыхнули, – отбросив всякую весёлость, попыталась осадить его Настасья. – Уймись. Сказала же, сама разберусь.

– И правда, Матвей, не рви сердце. Ну чего дур слушать? А то я не знаю, что у нас всего хозяйства – хата, земли надел да конь, что ты и подарил. Даже инструмент, и тот тобою чиненный, – подойдя к нему, ласково попросила девушка. – Не бери в голову. Мы ж почитай год уже твоей милостью с голоду не помираем. А они… Да пусть злобятся. Глядишь, сами себя своей злобой удушат.

– Верно сказала, дочка, – поддержала её Настасья. – Да только чтобы этого бугая бешеного унять, одних слов мало. Обними его, прижмись да поцелуй ласково. Сам увидишь, как размякнет, – лукаво улыбнулась она.

* * *

Просьба приехать от деда Святослава поступила неожиданно. Приехавший от него Елизар, зайдя к кузнецам, отозвал Григория в сторонку и, быстро ему что-то прошептав, ушёл, едва попрощавшись. Григорий после этого короткого разговора несколько