На лыжне попаданец Ломаев (Лыжню! – 3) - Михаил Леккор

Но и Вадим, и Алексей почему не обрадовались. Один увел глаза в сторону, другой совсем обозлился:

— Не пугай нас, товарищ старший лейтенант, мы уже пуганные. Все равно будем ходить к тебе тренироваться, хоть что ты говори!

Не фига себе, я что противлюсь тренироваться? Это еще что такое⁉ Сегодня же объявлю на общем собрании команды и в присутствии тренера Иванова, что методика наша правильная, просто прилагали усилий мало. Вывод: работать двойне — втройне больше.

А так сводил жену и тестя в ресторан. Сам пообедал особо, на талонах для участников первенства. Не сказать, что они вкуснее или разнообразнее, зато бесплатно. Хотя и на это плевать. Во чудное время поздняя перестройка — с одной стороны еще есть продуктовые пайки, бесплатные обеды для участников. С другой стороны, тут же выдаются, правда, кулуарно, приличные деньги для победителей. Еще бы доллары давали, а не рубли и черный беспредел 1990-х годов во всей красе.

Фрукты я все-таки открыто преподнес Маше. Два апельсины, банан и яблоко. Ей витамины полезнее, хотя какая мелочь!

А вот разместить родственников оказалось проще и свободнее, потому как за деньги. Оно ведь как — основная часть гостиницы была арендована за безнал. Это такие деньги, которые есть на счету организации и которые никогда не превращаться в наличные. Но какую-то часть жилфонда персонал умудряется сдавать жильцам за живые деньги.

Ибо в советское время гостиниц не хватало всегда. А дальше обычные рыночные отношения, которые были всегда даже в СССР. И, между прочим, жили Маша и Александр Петрович лучше, чем я. Ибо я был в стандартном номере, а они в улучшенном. Ну финансово, конечно, проигрывали… Но пока ноги бегали, я от этого не страдал!

Вечером я все-таки был зол и безжалостен. Впрочем, они и сам понимали, извечную суворовскую поговорку, где сопоставлялись учеба и бой. Но я еще раз это подтвердил и твердо привел линию между напора в учебе и медали на соревнование.

Незаметно (а что делать!) я перевел обычное собрание в партийное. Мы, между прочим, все были там — мы с Ивановым — члены КПСС, остальные трое — члены ВЛКСМ. Так что приняли постановление, чтобы никаких гвоздей!

А вечер я провел в семейном кругу. Никогда не понимал смущение и замешательство поэтому поводу. Мы с Машей в законном браке, у нас есть сын Игорь. О чем еще можно говорить. Да был секс, но дети еще по-другому не появляются, доказано практикой.

А на завтра был так сказать внеочередной забег. Командная гонка! М-да, я уже думал и не встречусь с ней, однако же, поспешил. Вот она, во всей красе.

Специфика этого вида соревнования была, во-первых, обязанность компактности команды. Во-вторых, при промахе на огневом рубеже бежать были обязаны все. То есть равняться будем на самых слабых и на самых слепых. Вот такие вот правила.

Говорили об этом много и горячо, но как-то все равно были не готовы. В конечном итоге, я просто шел последним и «подчищал» отстающих. В итоге, пробегали не хуже и лучше. А вот стреляли очень плохо, я бы даже сказал хреново. Огневых-то рубежей четыре, возможностей для промахов масса. Ну и учудили.

Один я не промахнулся, спасибо Инмару. А вот остальные, как минимум, по одному промаху на каждом огневом рубеже. И ведь за это уже спасибо. Были члены команды, которые умудрялись и по два промаха и даже по три!

В итоге впервые серебро. То есть, конечно, тоже медаль, но ведь не золото!

Глава 21

Конечно, серебро на первенстве СССР — это тоже хорошо, просто замечательно. Иные команды ведь вообще к наградному пьедесталу не приблизились. И никакие там из глухой провинции, многие московские клювами щелкают понапрасну. Не зря в ЦСКА на меня смотрят подозрительно ласкового, как людоед на вкусную мясную нарезку.

А все же как-то не так. Чет как-то обманул, в первую очередь себя. На командное же золото шел, а получил совсем не то, эх, жизнь моя жестянка, да ну ее в болото!

Родственники мои новонайденные, взрослые, разумеется, отреагировали мое фиаско очень по-разному. Тесть Александр Петрович, встретившись на утро, о командной гонке не говорил совсем. Мол, и не старуху бывает поруха, и вообще, это дело прошлое, а у тебя кроме командного серебра есть два персональных золота — на двадцать километров и на тридцать километров.

Попивая редкое в СССР кофе, особенно в годы поздней Перестройки, он в полголоса заговорил о делах московских, сугубо бюрократических, хотя, в общем-то, и вылазящих на чистый спорт. Опять кому-то не сидится спокойно, свербит все в одном прохладном месте. На этот раз кто-то явно из политбюро, в крайнем случае, точно из верхов, начал баламутить, сталкивать лбами двух могучих московских монстров — ЦСКА и «Спартак».

Причем, как явно было видно, наезд явно шел флагом «Спартака». Но это дело чисто московское, меня оно не касается. Так я и прямо сказал Александру Петровичу. С ума, что ли, он сошел, вставать между этими гигантами? Да они и сознательно не шевельнутся, просто сдвинутся ненароком, от меня и пыли не останется.

Ха, тесть смотрел на близкую перспективу и был из-за этого очень в себе уверен. Кто-то (сам В. А. Захаров?) пообещал ему твердое повышение просто за разговор со мной. Ой ду… недалекий какой-то ныне тесть человек. Обратил его на картину выше, куда он даже и не думал смотреть.

Александр Петрович аж просто испугался от констатации, что борьба двух спортивных обществ — это проекция противоборства двух богов в политбюро ЦК КПСС. Он ведь и не знал, хе-хе, что члены политбюро реально существует, и ты можешь ненароком с ними столкнуться. А вот это возможно, но очень ненужно, ибо получится бойня на подмосковной дороге малолитражки с БЕЛАЗом. Итог для первого, знаете, будет весьма печальным, что для машины, что для его водителя. От обоих ничего не останется.

— В общем, Александр Петрович, — окончил я этот опасный разговор, — можешь твердо сказать нашему руководству, что я в ЦСКА и не собираюсь никуда уходить. Про борьбу же между «Спартаком» и ЦСКА я ничего не слышал. Не говорил ты ничего. И тебе не советую много говорить. Не наш это уровень. Запинают, походя. Учитывая наше время и уровень, просто отправят на крохотную пенсию. Оно тебе надо?

Тесть от таких новостей заметно посмурнел, скукожился. Я дал ему время прийти в себя, заговорил с Машей. В